От Мексики до Антарктиды и обратно
Шрифт:
День подходил к концу, парк уже закрывался. Но служители, удивившись, открыли для меня ворота. Не каждый день к ним попадали туристы, пройдя пешком такой долгий путь.
Белизцы считают свою страну родиной майя. С этим могут поспорить Мексика и Гватемала, но в Белизе на самом деле сохранились памятники, которым больше трёх тысяч лет. Украшенные надписями и резьбой стелы и саркофаги, но главное – пирамиды Ламанай с огромными, сложенными из камней головами
Пирамиды стояли посреди леса, и он начал оживать на закате. Трещали цикады, орали туканы, на ветках резвились обезьяны.
Я поднялся на заросший мхом каменный храм. Самый большой из всех, 33-метровый. Вот же было у престарелых жрецов развлечение! Залез на пирамиду и рычи на соплеменников как ягуар или маши руками-крыльями как орёл. А тебе за это кокосы приносят. «Активное долголетие» по-майяски.
Настоящие мужики любят Иисуса
Отяжелевшее красное солнце скрылось за деревьями. Я вышел на дорогу, но уже начал представлять, как вернусь обратно в лес и поставлю палатку на радость обезьянам. Вдруг на дороге показалась двуколка. Лошадью правил фермер в шляпе и клетчатой рубашке. Он приветливо кивнул – залезай. Мы разговорились. Родной язык у меннонитов немецкий, но этот фермер знал испанский.
– Нас в Шип-Ярде почти три тысячи, – рассказал он. – Это самая большая колония менонитов в Белизе. В армии мы не служим. Держим коров, кур, свиней. Растим пшеницу и бобы. В посёлке правила строгие. Пить и курить нельзя. Если солнце встало, нужно идти трудиться. Если село, можно отдыхать.
– А технику совсем не используете? Я же видел в посёлке автомобиль и трактора в поле, – усомнился я. – И вон там в сарае явно электрический свет горит.
– Совсем без техники сложно. Но если кто-то из наших покупает машину, то нанимает водителя-индейца. Сам за руль не садится. Это уже не его грех. А электрический фонарь, про который ты говоришь, вон посмотри, он не в доме горит, а в мастерской. Это не считается. В доме нельзя, а в мастерской не страшно.
Мы остановились возле стоящего у обочины трактора. На нём вместо обычных колёс с резиновыми шинами стояли какие-то странные железные колёса. Рядом с трактором скучал молодой парень. Оказалось, это был Клаус, сын подобравшего меня фермера. По местным меркам парень был неплохо образован и даже говорил по-английски.
– Клаус, почему у твоего трактора железные колёса? – спросил я.
– Это из-за нашей веры. Мы должны обходиться лошадью, – засмеялся Клаус. – Но как отличить лошадь от машины? У машины обувь резиновая, а у лошади железная. Если поставить на трактор железные колёса, то получается, что это уже не машина, а лошадь!
– Погоди-погоди. Но ведь на телеге, которая была прицеплена к трактору, колёса были резиновые?
– Если телегу тянет лошадь, то какая разница, какие у неё колёса?
Интересно, смогу ли я заночевать в этом посёлке? У меня в рюкзаке греховная техника: телефон, фотоаппарат. Придётся всё-таки спать в палатке. В лучшем случае поселят в мастерской, от дома подальше.
Навстречу нам попался джип с наклейкой на бампере «Настоящие мужики любят Иисуса». Клаус махнул ему рукой, джип остановился. За рулём сидел доктор Йохан Берген. Тоже меннонит, но не ортодоксальный. Он не боялся ездить за рулём автомобиля самостоятельно и не притворялся, будто едет на лошади. Доктор тут же пригласил меня к себе.
На пороге дома нас встретили пять симпатичных пацанов в одинаковых клетчатых рубашках и соломенных шляпах.
– Семья у меня небольшая: пять парней и дочка. У соседей по десять-пятнадцать детей. Ну, ничего, догоню, время ещё есть, – заулыбался доктор.
Мальчишки засыпали меня вопросами. Вот совпадение: сегодня они проходили в школе Россию, и надо же – живой русский! Дети доктора ходили в современную школу и говорили по-английски. А их сверстникам в посёлке до двенадцати лет разрешалось изучать только Библию – вот и всё образование.
– Меннонитам пришлось поскитаться по свету, – рассказал доктор. – Нас прогнали из Германии, Швейцарии, Польши. Некоторое время мы жили в России. С 1789 года до начала ХХ века. Это было хорошее время. Но потом началась Русско-германская война, и нам снова пришлось уехать. У нас в речи до сих пор остались русские слова: vareniki, bulka, truba и много других. Кстати, а что такое vareniki?
Меннониты перебрались в Канаду, но не задержались и там. Власти заставляли их давать детям среднее образование, а переселенцам это не нравилось. Поэтому они уехали в Центральную Америку.
– В Белизе жить нелегко. Налоги высокие, а власти к нам равнодушны. Хоть мы и кормим всю страну. Знаешь, у меня сохранились старые книги с фотографиями из России. Я часто их листаю и думаю: может, когда-нибудь нам разрешат всей колонией переселиться обратно в Россию?
Осторожнее в Белизе
Утром, распрощавшись с хозяевами, я уехал в Белиз-Сити, самый большой город страны. С виду город напоминал негритянское гетто. На побережье жили чернокожие выходцы с Карибских островов, завезённые туда англичанами в качестве рабов. Нынешние чёрные решили, что достаточно потрудились в прошлом и теперь им это не интересно. Они носили дреды и футболки с портретами Боба Марли. Общались на смеси английского, испанского и наречий майя. Слушали регги и курили марихуану. Жили в обшарпанных домах, но даже не думали привести их в порядок. Они предпочитали слоняться по улицам и задирать прохожих.
– Эй, ты чего тут трёшься? – такое обращение можно услышать чаще, чем привычное в странах третьего мира «Хелло, мистер».
До 1961 года Белиз-Сити был столицей страны, когда внезапно на город обрушился мощный ураган. Восстанавливать столицу не стали – некому. Меннониты не покидали свои деревни, потомки индейцев строить разучились, негры, может, и могли бы, но не хотели. Государственные чиновники и члены их семей переехали в наскоро построенную на деньги Великобритании новую столицу Бельмопан, оставив жителям уничтоженного города самим решать проблемы.
– Э, мужик! Чё как? Иностранец, да? Купи мне колы! – целый квартал тащился за мной худой чёрт в драной спортивной майке с номером. Но потом ему это наскучило, и он отстал.
От полной деградации Белиз-Сити спасало лишь соседство Белизского барьерного рифа. 290 км коралловых лесов! Сюда приезжали тысячи туристов, но в бывшей столице никто не задерживался. Иностранцы ужасались увиденному, оставляли несколько долларов в придорожном кафе и спешили на борт туристической лодки. Всё же и несколько долларов – деньги. Жить можно.