От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны
Шрифт:
Черчилль сердится
Оживление в спокойную международную обстановку внес Черчилль, выступивший по радио 20 января 1940 года с подстрекательским заявлением. Отметив превосходство военно-морских сил союзников на море, он затем сказал:
«Мы надеемся с течением времени обеспечить такую степень безопасности мореплавания, которая позволит торговле всех стран, суда которых следуют нашим указаниям, [29] не только существовать, но и процветать. Участь нейтральных государств является иной. На суше и на море они становятся жертвами, против которых обращена ненависть и злоба Гитлера… Каждое из этих государств задумывается над тем, кто будет следующей жертвой, на которую преступные авантюристы из Берлина обрушат свой сокрушительный удар… Но что бы произошло, если бы все эти нейтральные государства, охваченные мгновенным порывом, исполнили свой долг в соответствии с уставом Лиги Наций и стали в один ряд с Британской и Французской империями против агрессии и зла? Сейчас их положение плачевно. Они запуганно и покорно склоняются перед угрозами немцев применить насилие, утешая себя мыслью, что Англия и Франция победят, что эти две страны будут строго соблюдать все законы и соглашения и что нарушений можно ожидать лишь с немецкой стороны. Каждое из этих государств надеется, что если оно будет хорошо кормить крокодила, то крокодил сожрет его последним. Все они надеются, что шторм кончится прежде, чем наступит их очередь быть проглоченными.
29
Правительство Англии, осуществляя экономическую блокаду Германии с моря, ввело в действие применявшуюся еще в первую мировую войну систему принудительного досмотра торгово-транспортных судов, следовавших в сторону немецких портов или из них. — Прим. перев.
В Лондоне поспешили разъяснить, что выступление Черчилля отражает только его личные взгляды, а не мнение правительства.
Черчилль вновь выразил недоумение, испытываемое англичанами по поводу «странной войны», в своей речи в Торговой палате Манчестера 27 января. Говоря о ходе и проблемах войны, он сказал: «Почему так получается, что мы все еще не подверглись воздушным атакам? Этот вопрос постоянно у меня на уме».
Тремя днями позже Гитлер выступил с речью во Дворце спорта в Берлине, в которой если и не дал прямого ответа на вышеуказанный вопрос, то намекнул на приближающуюся развязку: «Первая фаза борьбы закончилась с уничтожением Польши». Вторая фаза, сказал Гитлер, война с бомбами, которой жаждет Черчилль, может начаться сейчас.
Но прежде чем наступила эта обещанная вторая фаза, должно было пройти еще два месяца, а речи продолжались. 8 февраля в своем обзоре военных событий Чемберлен вновь сослался на то, что суровые зимние условия практически приостановили военные операции.
В марте эти типичные для позиции европейских государств в тот период пререкания и колебания передались Соединенным Штатам. 19 марта посланник США в Канаде Джеймс Кромвель осудил нацистское правительство, заявив, что Германия «откровенно и открыто» стремится уничтожить социальный и экономический строй, составляющий основу правительства Соединенных Штатов. Через три дня государственный секретарь США Корделл Хэлл публично отчитал его за то, что подобное заявление «может осложнить отношения между правительством США и другими правительствами».
Прошло почти семь месяцев, когда этой «псевдовойне» пришел неожиданный и бесповоротный конец. 8 апреля, в тот самый момент, когда английские эсминцы ставили мины у берегов Норвегии, немецкие военные корабли шли, в соответствии с планом «Везерюбунг», на север вдоль норвежского побережья, перебрасывая войска и снаряжение в стратегические пункты вторжения в Норвегию, которое ввергнет Европу и другие страны мира в настоящую войну. [30]
30
Проводившаяся правящими кругами Англии и Франции пассивно-выжидательная стратегия «странной войны» была фактически продолжением прежней мюнхенской политики соглашательства с фашистской Германией, рассчитанной на сохранение возможности достижения компромисса с Гитлером и превращения «ненужной» реакционным кругам Запада войны в антикоммунистический поход против Советского Союза.
Особенно сильны подобные настроения были во французском правительстве, где капитулянтские и профашистские элементы открыто стремились к сговору с Гитлером. Даже после формального объявления в сентябре войны Германии правительство Даладье упорно отказывалось дать англичанам обязательство не заключать сепаратного мира с Германией. (Такое обязательство было подписано только 28 марта 1940 года новым французским премьер-министром П. Рейно после отставки Даладье.)
С началом советско-финляндской войны в Англии и Франции развернулась бешеная антисоветская кампания. У. Ширер в своей книге «Крах Третьей республики» (Shirer W. The Collapse of the Third Republic. London, 1969. p. 605–618) пишет: «Во Франции война против Германии на время была забыта, и самым главным врагом республики вместо Гитлера стал Сталин. В прессе и парламенте началась кампания, чтобы Франция, которая так мало сделала для помощи Польше, помогла Финляндии… Подстрекаемый правыми кругами, французский премьер-министр, который не проявлял желания воевать с Германией, на секретном совещании в парламенте безрассудно предложил разорвать отношения с Россией, даже если это приведет к военным действиям».
16 января генерал Гамелен представил Даладье докладную записку с предложениями о высадке морского десанта на севере Финляндии, в Петсамо, хотя этот порт уже был занят советскими войсками, и захвате западных портов и аэродромов в Норвегии в качестве перевалочных пунктов для англо-французских войск, предназначенных для переброски в Финляндию.
5 февраля 1940 года в Париже на заседании Верховного военного совета союзников было достигнуто соглашение о посылке в Финляндию экспедиционных сил под видом «добровольцев», чтобы «по возможности избежать, если удастся, открытой войны с Россией», Эти войска намечалось высадить в Нарвике, а оттуда по железной дороге через Швецию направить в Финляндию. По расчетам англичан, захват Нарвика, куда доставлялась шведская железная руда для дальнейшей отправки морем в Германию, лишил бы немцев важного стратегического сырья и позволил бы втянуть Скандинавские страны в войну против рейха, создав новый, северный театр войны. Как подчеркивает У. Ширер, эта идея особенно импонировала Даладье. «Французский премьер-министр, так же как и французское верховное командование, явно хотел воевать с немцами на любом другом фронте, только не на главном, у границ Франции».
Наряду с приготовлениями к отправке войск в Финляндию, английское и французское правительства осенью 1939 и зимой 1940 года составляли планы нанесения удара по Советскому Союзу с юга путем бомбежки с воздуха советских нефтепромыслов, посылки военно-морских сил в Черное море и вторжения на Кавказ. «Гамелен, так же как генерал Вейган, Даладье и члены парламента Франции, — саркастически замечает У. Ширер, — были более заинтересованы в том, чтобы сломать хребет России, с которой Франция не воевала, чем Германии, с которой она уже полгода находилась в состоянии войны». Подобные же взгляды разделял и П. Рейно, который 25 марта направил ноту правительству Великобритании, настаивая на «решительных операциях в Черном море и на Кавказе» и подчеркивая «готовность французского правительства взять на себя ответственность за разрыв с СССР».
«События за пределами контроля Франции и Великобритании спасли их в конечном итоге от последствий подобной безрассудной политики. Одним из них было прекращение войны в Финляндии… а вторым — внезапное приближение военных действий к границам этих стран», — заключает У. Ширер. — Прим. перев.
Энтони Аптон
Зимняя война [31]
Война между Финляндией и СССР, длившаяся с 30 ноября 1939 года до 13 марта 1940 года и известная на Западе как «Зимняя война», была прямым следствием советско-германского пакта о ненападении, заключенного в августе 1939 года. Секретный протокол к этому договору, который определял сферы влияния договорившихся сторон, включил Финляндию в сферу влияния Советского Союза.
Когда Советский Союз получил свою часть Польши, он начал принимать меры по обеспечению безопасности северо-западных подступов к его территории, особенно балтийские подступы к Ленинграду. Между 28 сентября и 11 октября 1939 года Прибалтийские республики — Эстония, Латвия и Литва — были вынуждены подписать договоры о взаимной безопасности, которые разрешали СССР иметь гарнизоны и базы на их территории. Следующим логическим шагом для России было достижение подобной же договоренности с Финляндией.
31
Из «Истории второй мировой войны» (Лондон, 1970. Т. 1).
Upton A. F. The Winter War. — History of The Second World War. vol. 1. N 5 3/6. p. 123–140.
Аптон, Энтони (род. в 1929) — английский историк, автор книги «Финляндия в кризисе» (1964).
5 октября правительство Финляндии получило приглашение направить своего представителя в Москву для обсуждения «конкретных политических вопросов». Финляндское правительство хорошо представляло, какими могут быть эти вопросы. В 1938 году и в начале 1939 года СССР предлагал Финляндии уступить некоторые острова в Финском заливе для укрепления обороны Ленинграда. Финляндское правительство отклонило эти предложения. Стало очевидным, что теперь русские требования будут возобновлены и расширены. Однако отказываться от приглашения на переговоры было нельзя, и финляндское правительство попросило Ю. К. Паасикиви [32] стать этим представителем. Он возглавлял финляндскую делегацию, которая заключила мирный договор в Тарту в 1920 году — правовая основа последующих отношений между Финляндией и Советской Россией. [33] Этот договор был дополнен пактом о ненападении, подписанным в 1932 году, который должен был оставаться в силе до 1945 года. [34]
32
Паасикиви, Юхо Кусти (1870–1956) — финляндский государственный и политический деятель, дипломат. В 1918 году — премьер-министр Финляндии. В 1920 году возглавлял финляндскую делегацию на переговорах при заключении Тартуского мирного договора между Финляндией и РСФСР. В 1932 году — посланник в Швеции. В 1944–1946 годах — премьер-министр, в 1946–1956 годах — президент Финляндии. Проводил внешнюю политику, направленную на развитие дружественных отношений с СССР. — Прим. перев.
33
Тартуский мирный договор между РСФСР и Финляндией, подписанный 14 октября 1920 года в г. Тарту (Юрьев), провозглашал прекращение войны между Финляндией и РСФСР, определял государственные границы между двумя странами, закреплял образование в составе РСФСР Восточно-Карельской автономной области, устанавливал дипломатические и консульские отношения и регулировал на временной основе вопросы торговли, режима хозяйственного использования пограничных районов и т. п. — Прим. перев.
34
Договор о ненападении и о мирном улажении конфликтов был подписан в Хельсинки 21 января 1932 года по инициативе СССР. Протоколом от 7 апреля 1934 года действие договора продлевалось до конца 1945 года. Договор гарантировал неприкосновенность границ, обязывал договаривающиеся стороны сохранять нейтралитет в случае нападения третьей державы, а также «не участвовать ни в каких договорах, соглашениях или конвенциях, явно враждебных другой стороне и противоречащих, формально или по существу, настоящему договору» и разрешать возможные споры между сторонами путем переговоров. — Прим. перев.
Врученные Паасикиви инструкции разъясняли, что финляндское правительство не может вести переговоры о каком-либо пакте о взаимной помощи, территориальных уступках или создании баз на финляндской земле. Утверждалось, что это было бы несовместимо с провозглашенной Финляндией политикой нейтралитета.
Самое большее, на что Финляндия была теперь готова, это согласиться с русскими просьбами передать СССР три острова на подступах к Ленинграду при условии получения соответствующей компенсации. Таким образом, не могло быть и речи о заключении соглашений того сорта, которые были достигнуты с Прибалтийскими республиками. Чтобы подкрепить свою позицию, правительство Финляндии мобилизовало армию и начало эвакуацию крупных городов и пограничных районов.
Переговоры открылись в Москве 12 октября 1939 года между Сталиным и Молотовым, с одной стороны, и Паасикиви — с другой. Советский Союз предложил пакт о взаимной помощи либо общего характера, либо относящийся только к зоне Финского залива. СССР, далее, потребовал передать ему в аренду полуостров Ханко для создания военной базы с гарнизоном численностью 5 тысяч человек, уступить все внешние острова, включая самый крупный и самый западный остров — Сурсари; [35] отодвинуть государственную границу на Карельском перешейке примерно на 40 миль дальше от Ленинграда; ликвидировать все укрепления по обеим сторонам новой границы; передать СССР финскую половину полуострова Рыбачьего на севере страны и заключить соглашение, что ни одна из сторон не будет вступать в какие-либо пакты, направленные против другой стороны. В свою очередь СССР предлагал в качестве компенсации территорию в Советской Карелии в два раза большую, чем та, которую уступала Финляндия, и выражал готовность разрешить Финляндии построить укрепления на Аландских островах, которые в то время были демилитаризованы, но вооружения которых Финляндия добивалась с 1938 года.
35
Гогланд. — Прим. ред.
Сталин объяснил, что эти предложения обусловлены исключительно интересами обороны Ленинграда, за исключением предложения, касающегося полуострова Рыбачьего. Его передача даст СССР контроль над входом в фиорд Петсамо, где Финляндия имеет незамерзающий порт на Ледовитом океане, поскольку СССР стремится предотвратить высадку десанта противника в Петсамо и нанесение удара по Мурманску. Другие предложения обусловлены тем, что противник может попытаться подойти к Ленинграду либо морем через Финский залив, либо по суше через южную Финляндию и что Финляндия сама не сможет помешать этому.
Сталин указал, что его предложения позволят СССР в сочетании с новыми базами в Эстонии закрыть доступ в Финский залив, а новая граница на Карельском перешейке даст возможность Красной Армии организовать сухопутную оборону Ленинграда против нападения с севера.
Было разъяснено, что советские предложения являются минимальными условиями, продиктованными международной ситуацией, порожденной войной в Европе. Сталин признал, что они, возможно, не понравятся Финляндии, но Ленинград, второй по величине город Советского Союза, имеет население, которое немногим уступает по численности населению всей Финляндии, и государственная граница в ближайшей точке проходит всего в 32 километрах от города. «Мы не можем ничего поделать с географией, так же как и вы… Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придется отодвинуть от него подальше границу…» Имевшиеся у Паасикиви инструкции были явно недостаточными перед лицом этих требований, и он уехал в Хельсинки для консультаций.