От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны
Шрифт:
В течение нескольких минут это обычно тихое место в середине Тихого океана наполнилось гулом орудий, свистом и грохотом взрывов бомб, звоном судовых колоколов и шипением взметнувшихся водяных столбов.
Но когда шум боя стих, выяснилось, что ни одна из сторон не пострадала: часть бомб не взорвалась, а другие взрывались вдали от кораблей.
После этого бесплодного рейда было решено подвесить торпеды на несколько «каталин» для ночной атаки — идея, достойная комиксов. «Каталины» были тихоходными, легкоуязвимыми воздушными лодками, не приспособленными для этих целей. Экипажи устали и не имели опыта в сбрасывании торпед. Тем не менее около 22.00 четыре гидросамолета,
Эти малорезультативные атаки тем не менее вызвали тревогу у Ямамото и его штаба на борту линкора, шедшего в составе Главных сил, ибо они свидетельствовали о том, что американцы знают, что японский флот находится по соседству с ними. Однако никто не удосужился сообщить адмиралу Нагумо и его авианосному соединению об утренней стычке с «каталиной», налете бомбардировщиков Б-17 и ночной торпедной атаке. Тем самым Ямамото позволил Нагумо готовить свой воздушный удар по Мидуэю в полном неведении о том, что американцы знают о движущейся к атоллу японской флотилии.
«Запустить моторы!»
Переданная через громкоговорители команда разбудила спавших летчиков и подняла на ноги Гэнду в предрассветной мгле 4 июня. Все еще слабый после перенесенного воспаления легких Гэнда оделся и поднялся на мостик. Адмирал Нагумо отечески обнял его за плечи рукой.
«Как вы себя чувствуете?» — спросил он. «Сейчас намного лучше», — заявил Гэнда, хотя его лицо говорило, что он еще не совсем здоров. Но его присутствие на мостике укрепило высокий боевой дух офицеров и летчиков.
Из лазарета вскоре также выбрался Футида, решивший во что бы то ни стало присутствовать при взлете самолетов, которые он должен был вести в бой.
Небо все еще было темным, но чувствовалось, что погода для воздушного удара по острову Мидуэй будет превосходной, море было спокойно. Узнав, что разведывательные самолеты еще не поднялись в воздух, Футида выразил беспокойство. Сектор разведки напоминал веер с семью радиальными сегментами. Радиус поиска самолетов составлял 300 миль. Пролетев это расстояние, самолет должен был повернуть влево и пролететь еще 60 миль, а затем лечь на обратный курс — однофазовая разведка, один самолет, что, по мнению Футиды, было просто недостаточно. Все, что не удастся заметить с первой попытки, останется необнаруженным.
Но Нагумо испытывал прилив уверенности. Согласно японским расчетам, американский флот должен был находиться где-то далеко на востоке, за пределами патрульной завесы японских подводных лодок, и мог появиться лишь позднее. В официальной оценке положения адмирала Нагумо имеется такая бросающаяся в глаза ошибка: «Противник не знает наших планов».
В 4.00 летчики сгрудились в каюте под мостиком, где происходил последний инструктаж экипажей. Через несколько минут они высыпали на палубу и бросились к ожидавшим их самолетам. «Запустить мотор!» Моторы взревели, из выхлопных труб вырвалось синевато-белое пламя. Вспыхнули прожектора, залив ярким светом летную палубу, с мостика раздалась команда: «Начинайте взлет!» Зеленая сигнальная лампа в руках офицера описала в воздухе широкий круг, и первый истребитель, набрав скорость, взмыл в воздух, подгоняемый громом приветствий и машущими руками и фуражками. За ним взлетело еще восемь истребителей, а затем последовали пикирующие бомбардировщики.
Примерно в 4 тысячах метров по левому борту вспышки сигнальных огней говорили о том, что «Хирю» также запускал свои самолеты.
За 15 минут все самолеты первой волны поднялись в воздух; они произвели построение, сделали круг над кораблями и взяли курс на Мидуэй. В первой атакующей волне участвовало 108 самолетов — 36 бомбардировщиков, 36 пикирующих бомбардировщиков и 36 истребителей эскорта. Девять других истребителей кружились в воздухе, прикрывая корабли, еще девять стояли на палубе авианосца «Акаги» в полной боевой готовности. Выделить 18 истребителей для защиты 21 корабля ударного соединения Нагумо — это примерно то же, что покрыть дом вместо черепицы туалетной бумагой, — еще одно доказательство того, как мало японцы ожидали нападения.
Среди последних самолетов, взмывших в воздух ровно в 4.30, находились три разведчика. В течение последней четверти часа еще три разведчика с запозданием поднялись в воздух. Но седьмой разведывательный гидросамолет взлетел с получасовым опозданием в 5.00.
Эти задержки частично объяснялись тем, что японцы прежде всего готовились к атакующим действиям и мало уделяли внимания поиску и разведке, считая их в основном оборонительными мероприятиями, что дорого обошлось им. Если бы все разведывательные самолеты взлетели своевременно, один из них пролетел бы прямо над американским 17-м авианосным соединением.
«Вижу много вражеских самолетов!»
Наступило 5.00, но никаких признаков противника не было, и настроившиеся на схватку защитники острова Мидуэй стали успокаиваться. Моторы самолетов, прогревшиеся с 4.30, выключили, бензобаки пополнили до отказа, летчики вернулись в летные укрытия. Шестерке истребителей «уайлдкэт», кружившей над атоллом, дали команду приземлиться — при посадке один истребитель повредил шасси.
Мидуэй погрузился в настороженную тишину.
Первыми в бой вступили три истребителя Кэри. В 6.12 Кэри скомандовал: «Японские бомбардировщики на высоте 12 тысяч футов».
«Зеро», сопровождавшие бомбардировщики, находились несколько выше и позади их, что давало Кэри шанс для быстрой атаки на бомбардировщики, прежде чем японские истребители сумеют перехватить его. Сделав плавный разворот и перейдя в пике, Кэри поймал самолет в прицел и открыл огонь. Его лобовое стекло треснуло от удара пули, затем он увидел, как атакованный им бомбовоз взорвался. Промчавшись сквозь клинообразный строй вражеских машин, он снова взмыл вверх и заложил крутой вираж, чтобы зайти в тыл японской эскадрильи. Пока он маневрировал, японские стрелки-радисты поливали его «уайлдкэт» свинцом — пули попали в обе ноги Кэри.
Младший лейтенант Клейтон М. Кэнфилд, участвовавший в атаке вместе с Кэри, вел огонь по японскому бомбардировщику, «пока тот не вспыхнул и пылающим факелом не рухнул вниз». В разгар боя он увидел группу японских «зеро», пикировавших на него слева. Уклоняясь от атаки, Кэнфилд скрылся в большой туче, обогнул ее и присоединился к Кэри, который возвращался на аэродром, «с трудом удерживая самолет в воздухе».
Дважды Кэри чуть не потерял сознание, но, напрягая всю волю, упрямо продолжал полет. Кэнфилд сел первым, шасси у него подломились, и истребитель на брюхе заскользил по посадочной полосе. Самолет Кэри приковылял вслед за ним, но при посадке Кэри утратил контроль. Машина сошла с полосы и ударилась об ограждение. Двое солдат бросились на помощь, вытащили летчика из самолета и укрылись за оградой как раз в тот момент, когда первая бомба упала на Мидуэй.