От Огненной Земли до Острова Пасхи. Дневник Путешественницы
Шрифт:
День Лесов
Темные мелкие листочки подокарпуса, по-местному, «маное», создают неплохую тень. Я вытянулась на травке под разлапистым древом. В этот жаркий денек оно прячет под собой целую компанию местных гаучо. Сегодня – день леса / Dia del bosque – важное мероприятие, организованное нашей командой совместно с КОНАФом на ферме семейства лесорубов. В этом месте я уже не в первый раз. По приезде обнимаюсь с хозяйкой и ее семейством, как с родными. Рядом с домом в странном строении, похожем на чум, вечером зажарят асадо – типичное блюдо гаучо. Пабло, один из организаторов, вместе с хозяином дома ловко освежевывают еще теплые тушки, чтобы потом растянуть их на металлическом кресте и выставить на огонь в гигантском очаге «чума». Рядом кружат мухи, под ногами вертятся в надежде на поживу собаки. Я фотографирую.
Здесь собралась вся наша команда, представители двух госорганизаций и человек 20 местных лесорубов и фермеров. Данное мероприятие посвящено ознакомлению фермеров с правильной эксплуатацией леса, а также обсуждению их проблем. Мне очень нравится, как тут все организовано. Всем дают время на беседы и социализацию, выслушивают их мнения и обсуждают их проблемы. Мы разносим чай с печеньками, а потом наступает перерыв на жареные сосисочки с хлебом – черипан. Хозяева принимающей фермы, лесорубы и гаучо, организаторы – все общаются как-то по-семейному, без разграничений. Днем отправляемся в лес. Марсело и его коллеги показывают свою работу вживую, многое объясняя и опять-таки обсуждая.
Помимо КОНАФа здесь присутствуют еще две девушки из одной локальной госорганизации. Я общаюсь с ними с большим удовольствием. Честно говоря, не представляла даже, что такие организации существуют. Они занимаются тем, что дают рекомендации местным землевладельцам, как лучше всего использовать их землю. Здесь работают и социологи, и агрономы, и биологи. Ребята общаются с хозяевами, обследуют территорию, а потом составляют план с рекомендациями – где лучше что выращивать, а кому желательно использовать свои владения для туризма, а кому еще для чего. Эта программа создана локальным правительством региона и существует пока только для земель провинции Айсен, административным центром которой как раз и является Койайке. Нам бы такой опыт перенять!
Всем очевидно, что я неместная, но никто с расспросами не бросается. Все заняты чем-то своим, но в разговорах, между делом, то там, то здесь, конечно, интересуются откуда. «Из России – так далеко! И зачем? Почему к нам?..»
Любопытно, что здесь меня часто спрашивают: почему Чили? В Аргентине я с подобным вопросом не сталкивалась. В первое время не знала, что отвечать.
– Ну что же тут непонятного – это же ЧИЛИ!!! Чили, понимаете?!
– А на каком языке говорят в России? – спрашивает один из ребят от КОНАФа. – А, на русском…
– Есть и другие языки, но государственный – русский, – поясняю я.
– А на Украине?
– У них тоже свой язык, это же другая страна, – отвечаю.
Завидев замешательство на лице коллеги, другие участницы разговора начинают смеяться.
– Нет-нет… – не удерживаюсь я от злободневной шутки, – наш пока только Крым.
Да какая там война… Многие здесь не знают разницы между Россией и СССР, а уж про нынешний конфликт приходится рассказывать на пальцах, когда доходит до того. Как-то так спокойно от этого. Никто не досаждает этими глупыми вопросами «о страшной России», которые так часто задают европейцы. Впрочем, много ли я-то знаю о чилийской истории? Их страшные события были ведь совсем недавно.
Я восхищаюсь творчеством фольклориста Виктора Хара. А ведь именно он и был тем певцом, которого Пиночет вывел на стадион Сантьяго и отрубил кисти рук, а затем казнил.
Энрике, видя мой живой интерес, рассказывает о сменах режима, о выселении мапуче с их земель, об интродукции североамериканских хвойных в ущерб нативным лесам лишь для наживы целлюлозно-бумажных промышленников. В разговорах с местными всплывают различные социальные и политические проблемы этого края, а я не могу не возвращаться мыслями к собственной стране. Оторванные от своей культуры и земли мапуче напоминают мне наши «малые» народы Сибири и Дальнего Востока, в свое время так активно впихиваемые под общую планку. Почему люди никогда не слушают, прежде чем говорить? Отчего та манера жизни, которой живут более «успешные» народы, должна подойти другим, родившимся в других климатических условиях, взращенных иными лесами и горами? Почему «прогрессивные» нации вечно мнят себя великими учителями, образовывая нерадивых и диких кнутом и ружьем?
В этом отношении я полностью согласна с Еленой Норберг-Хорж, которая в своей книге «Древнее будущее» пишет о том, что проблемы современных стран третьего мира, такие как голод, эпидемии, наркотики и прочее, являются следствием колонизации, а не, так сказать, «примитивности» этих культур.
Мне ужасно любопытно наблюдать местных гаучо, но я смущаюсь открыто пялиться на них, потому поглядываю украдкой. Эти мужички – словно те деревья, что они рубят, – крепкие, с потемневшей на солнце кожей и обветренными лицами, орлиными носами и глубоким взглядом из-под могучих бровей. Вот один в вальяжной позе отдыхает под подокарпусом. На голове его традиционный в Патагонии берет, а сам он не расстается со своей кожаной курткой даже в такую жару. Его собеседник, тот и вовсе вылитый Денди-Крокодил. Если большинство фермеров из-за удобства перешли на джинсы и кроссовки, то этот седой мужчина не променял местные брюки и традиционные сапожки на блага гринго. На голове потертая кожаная шляпа с полями – головной убор большинства чилийских гуасо, в отличие от патагонских гаучо, а на шее праздничный, элегантно повязанный платок. Люди здесь едят с ножа, лежат на травке посреди козьих катышков и бегающих кур и собак. И все это кажется настолько естественным, что я совершенно теряю эту городскую девчонку и валяюсь под деревом с остальными, передавая по кругу мате. «Ну, так ты уж совсем чика патагоника», – смеется одна из женщин. Жаль только, не танцуем… Все потягивают из жестяных баночек популярный здесь Becker. Я давно уже поняла, что в Патагонии нет особого разделения между официальным и неофициальным, домом и гостями. Здесь запросто могут пригласить автостопщика вместе отобедать, а ворота никто не запирает на цепи, а лишь на легкую перекладину, чтобы животные не выбрались. А еще здесь все друг друга постоянно целуют! Это способ поздороваться и попрощаться, и даже представиться незнакомцу! А теперь вообразите, что происходит, когда кто-то приезжает в большую компанию или уезжает. Да, именно: он бродит и целует всех – хозяев, гостей, хозяйских детей, детей гостей… Так что, если вы решили отбыть с такого празднества небольшой компашкой, запаситесь временем – вы никуда не уедете, пока вся ваша компашка и вы не перецелуете всех оставшихся.
– Чау, руса! Передай привет Москве! – говорит мне старый гаучо в широкополой шляпе, целуя меня в щеку на прощание.
И все-таки люди по всему миру похожи друг на друга. Все эти чилийские асадо-посиделки очень напоминают мне наши дачные шашлыки, только без водки, а с вином из бурдючка.
Парни мои уже прихмелели слегка и теперь подтрунивают надо мной больше обычного. Они все веселятся, что я мяса не ем. Приходится демонстративно отрезать ножом кусочек от еще дымящейся тушки и сжевать с хлебом под пристальными взглядами товарищей.
– Ого, где фотоаппарат? Полина ест мясо! – смеется Карлос.
– Подумай, только несколько часов назад оно вот тут вот бегало, – издевается Тотошка, указывая на лужок перед нами.
– Вот уж с чем у меня нет никаких проблем – так с этим! – усмехаюсь я. Я никогда не была вегетарианкой по принципам. Ну, просто невкусно мне!
Уже в сумерках возвращаемся – я и четыре веселых чилийца. Хорошо парням: остановили машину посередь чиста поля, всей четверкой спинами ко мне повернулись и любуются, так сказать, горным ландшафтом. А я деревца на обочине выглядывай, да за рукав дергай, чтоб остановили.
Перед самым городком встречаем полицейский патруль. Пятничным вечерком всех водителей на въезде проверяют на трезвость. «0/0, – хвастается Сергио, – все-таки шоколад – великая вещь!» Вот не знала, что пивко так хорошо скрадывается шоколадкой. Однако что-то мне подсказывает, что завтра рано с утра мы в лес не выйдем.
Очередная перемена планов
«Мы тут вчера посидели с друзьями за пивком, разошлись уже к утру и решили, что сегодня никуда не поедем». Так началось мое воскресенье. Меня каждый раз чрезвычайно восхищает здешняя система планирования! Надо ли говорить, что и накануне в субботу мы тоже никуда не поехали, но случилось это немного иначе. Началось все с того, что после Дня Леса Марсело удалось добраться до офиса только к часу. Я все понимала и просто расслабилась, и ждала.