От океана до степи
Шрифт:
Взгляд Дримма упал на висящий на крючке темно-красный браслет, его недавнюю работу, и он наконец решил:
— Попробую опять золото и медь, но не как для браслета 50/50, а возьму-ка побольше золота и поменьше меди — интересно что получится?
–
Сказано, сделано: за полтора часа работы он объединил два металла в один сплав и придал ему на наковальне форму.
Проснулись разбуженные ударами металла о металл кри и возмущено попищав поспешили ретироваться на улицу, а фейри-кузнец еще целый час возился и доделывал получившийся браслет какого-то зеленоватого цвета.
— А ничего так! — через какое-то время думал Дримм, вертя свою работу в руках. — Цвет приятный, нежно-зеленый в желтизну, обод получился тоньше и изящней чем тот, в котором половина медь, и вообще расту — скоро передо мной и Фаберже будет в пыли валяться.
–
Довольный
Руны сегодня почему-то не шли: рука то соскальзывала раз за разом, то спотыкалось острие резца, а то и вовсе трескалась кость, и ладно бы в начале работы, но по распространенному во всех мирах закону (закону подлости) каждый раз трескалась именно в конце. Еще и кри начали беспокоиться и, напрямую не тревожа занятого работой фейри, намекая завозились около кухонной печи.
В конце-концов Дримм отложил резец и, смахнув брак и мусор в специальное лукошко, принял решение что на сегодня все — не идет, так не идет. Убрал чистые плашки и инструмент, закрыл специальный горшочек, где в настое из трав, меда и его крови сиротливо лежали пять, всего пять готовых медальонов — результат полугодового труда. Сегодня резанные на кости руны не получили пополнения — обидно, ведь Дримм чувствовал отклик, ощущал как полузабытая магия струится по его рукам и наполняет резец и кость. Сколько раз бывало, что получался идеальный медальон и точный до последней черточки знак, одна проблема — он не нес ни грамма магии, и фейри со вздохом откладывал его до лучших времен, когда он сможет наполнить мертвую кость силой, которой пока что у него нет. Каждый правильный медальон получался в результате тяжкого труда, бывало Дримм неделями не брался за резец — чувствовал не пойдет. Тем обидней было потерпеть фиаско сегодня, когда казалось сошлось все: время, желание, нужный материал, наконец магический отклик.
На ужин Дримм пожарил копы с чесноком, запил ее козьим молоком (перед этим покормил и подоил коз и загнал их на ночь обратно под землю), на десерт угостился засахаренными в меду орешками. Кри тоже не остались в обиде — до сумасшествия любимые ими орешки и щедрая доля молока — вполне пристойный ужин.
— Дед бил-бил — не разбил! Баба била-била — не разбила! — Дримм и сам не заметил как увлекся, рассказывая кри очередную вечернюю сказку и начал помогать себе не только интонацией, но даже руками. Хотя в случае кри ни то, ни другое не имели особого значения — полуразумные телепаты воспринимали его эмоциональный фон, и все эти интонационные паузы, тем более жесты были не для них. Тем не менее плавный полет мысли и смысл рассказываемой истории улавливался ими довольно четко, даже не способными пока транслировать мысли детенышами, и при следующих словах Дримма все возбужденно подскакивающее при каждом ''бил!'' семейство испуганно замерло: — Тут пробежала мышка-норушка, хвостиком махнула — яичко упало и разбилось!
–
Дримму пришло мысленное сообщение, но не словами, а в виде образа: как Рикки перекусывает глотку большой серой мыши.
— Плачет баба, плачет дед, — при этих словах детеныши кри начали тихонько подвывать. — А курочка им и говорит: не плачь баба, не плачь дед — снесу я вам другое яичко, уже не золотое, а простое. — И фейри уже от себя добавил: — И снесла. Даже два.
–
Кри понравился конец истории, и рассказчику-фейри пришел целый ворох мыслей-воспоминаний о вкусе яиц и разоренных хищными кри птичьих гнездах. Затем когда восторги улеглись, Дримм отнес детенышей на руках в специально предназначенное для кри спальное место и перед тем как оставить собравшихся в общую кучу кри, погладил каждого из зверьков, не делая различий детеныш перед ним или взрослая особь.
Вечерние посиделки с кри не только помогали ему бороться с хандрой и доставляли и ему, и кри истинное удовольствие, но и приносили реальную, а не только развлекательно-моральную пользу: именно после них, точнее после четвертой рассказанной им сказки-истории фейри ощутил забытое к тому времени чувство, сперва не поверил — подумал показалось, но сказки рассказывать продолжил и примерно через месяц сказочного марафона сумел зажечь в ладони магический огонек. Огонек горел чуть больше секунды, но радости фейри не было предела — его магия не пропала навсегда и может вернуться! С тех пор вечерние сказки превратились в обязательный ритуал, а фейри внимательно прислушивался к себе. Изменения накапливались неторопливо и незаметно: со временем он лучше начал понимать кри, чувствовать лес вокруг себя, а пчелы стали меньше кусать (ну тут можно поспорить, жаль не с кем). Однажды от нечего делать Дримм нарисовал порезанным пальцем руну, простейшую руну огня… и деревянная столешница обуглилась под вдавленной пальцем кровью как под кислотой — руна отозвалась!
Сегодня вечером фейри еще раз как много-много раз до этого попробовал зажечь свечу и расколоть или хотя бы просто сдвинуть орех. В прошлом, еще до попадания неизвестно куда, Дримм легко и просто смог бы сделать и то, и другое, не просто сделать, а сделать десятками разных способов по 2, по 3, по 5 от каждой из доступных ему школ (16 магических школ, лишь одна на 2-ом уровне, а больше половины уже перешагнули за 3-й). Сейчас же лишенный магии фейри вложил все свои силы, внимание, терпение и желание в то, чего раньше мог достичь одним щелчком пальца или парой слов. За пару часов он попробовал многое: Огонь, Порядок, Хаос, Свет и даже расовая магия фейри обрушивались на свечу — нет ответа или даже легчайшего тления фитиля; в орех ударили заклинания Воздуха, Тьмы, Земли, Порядка и Хаоса — впечатляющий арсенал… бессмысленных, ничего не значащих слов и напоминавших фиглярство жестов — орех как лежал, так и продолжал лежать, нагло блестя абсолютно целой скорлупой.
Несмотря на очередную неудачу Дримм остался доволен — ясный, хоть и не воплотившийся действующим заклинанием отклик стал сильней, и возможно ему показалось, но когда фейри обратился к своей расовой магии, воздух между пальцами чуть потеплел. Точно так же было и с рунами: сначала предчувствие, после едва заметные толчки в руке и в голове, затем дерево плавится под вымазанным кровью пальцем, а после он уже рисует руну на лезвии бронзового топора, и тот, пусть всего на несколько секунд, приобретает прочность стали.
С тех пор как фейри ответила рунная магия утекло много воды, и пусть он не достиг всего чего хотел, но его уверенность в себе и в том что магия к нему вернется росла с каждым днем, и для того чтобы поддержать в себе эту уверенность, Дримм протянул руку вперед и, почти касаясь фитиля свечи, нарисовал пальцами несложный знак — свеча загорелась ровным огнем. Несколько больше времени понадобилось на орех, но и прочная скорлупа не выдержала руны-знака и звонко треснула пополам.
Некоторое время Дримм смотрел на пламя свечи, потихоньку отправляя в рот содержимое ореха, потом затушил робкий огонек и отправился спать.
*
Битва кипела шестой день подряд, и истекавшие кровью защитники покинули Средний город, как и Нижний три дня назад. Теперь защищать им предстояло только Верхний, самый богатый и хорошо защищенный из городов, ну и порт все еще оставался в их руках. Впрочем судьба порта была уже решена — протянувшаяся по склону пуповина из стен на треть простреливалась из захваченных врагом районов потерянной только что части города, а из Нижнего ее и вовсе можно было штурмовать, чем несомненно вскоре займутся нанесшие защитникам города очередное поражение враги. Вдобавок ко всему неожиданно обрушившиеся на процветавший полис дикари умело осаждали город еще и с воды, и пусть их лодки уступали снабженным таранами кораблям горожан, но их было много и на них находились великолепные стрелки с прекрасными луками, а на некоторых и вовсе незнакомое жителям города оружие, напоминавшее огромный положенный плашмя лук на бревне, и больше похожие на копья чем на стрелы заряды из этого лука легко пробивали прочные борта кораблей, срубали мачты, калечили гребцов.