От печки...
Шрифт:
Многие учителя носят перстни с огромными камнями. И неспроста. Ими они стукают по неугодным ученическим головам.
А вне школы? Вот случай. «Еще не стемнело совсем, слышим: пьяные голоса кричат, матерятся, смеются. Мы увидели учительниц. Они были так пьяны, что одна ползала на четвереньках…»
«Вас. Вас. Фалов нас не оскорблял, но директор его выгнал. Или Копенко В. Т. выгнали из завучей, а заменили кем?»
И так далее… Правда, ученики не подписались.
Я заспешил в Вязанскую — для горестного ощупывания шишек, набитых коварными перстнями. И, может быть, чтобы засечь директора в непотребном виде, обнаружить ползающих на четвереньках перепившихся педагогов.
По приезде в Вязанскую удалось кое-что узнать, и я спросил родителей учеников Мазухи и Дзюбы:
— Ваших сыновей били в школе?
— Не было такого, — ответили родители.
— Но ведь дыма-то без огня не бывает?
— Верно! Приходил учитель Фалов и предлагал написать жалобу в крайоно, будто бы директор школы избивает детей.
Тут оказалось: за неделю до моего приезда директор школы Г. И. Торкин превратился в рядового учителя по собственному горячему желанию. Положение запутывалось…
Ищу В. Фалова. Он-то, наверное, откроет мне глаза?
— Фалов далековато отсюда, — слышу, — за двести километров. Он уже с год в другом районе. Что за человек, право! Специалист весьма посредственный, зато кляузник первостатейный. Сменил уже дюжину школ, то прогоняли, то сам уходил. И в Вязанской на каждого коллегу завел досье. Все брал на заметку — кто у кого на дне рождения веселился, кто, что, где, когда сказал и зачем…
Засомневался я как-то: неужто такого человека пламенно и верно любят ученики?.. Человека, пять лет писавшего жалобы во все концы. Жалобы, где почему-то ничего не подтверждалось…
— Мы просили убрать от нас клеветника, — резюмировали учителя.
Но в письме упоминался еще один обиженный — бывший зам. директора В. Копенко.
Он, как выяснилось, человек прежде всего принципиальный. Действовал по твердому принципу: в устной речи — одно, в письмен: ной — совсем другое.
На собрании, к примеру, распинался о директоре К. Торкине: «У него есть недостатки, но работать с ним интересно, он энергичен, прекрасный учитель, очень уважаемый человек среди учащихся и среди населения». А в заявлении в центральную газету писал: директор-де не способен руководить, присваивает заработанные детьми деньги, пьянствует. То же самое, что писал и В. Фалов уже из другого района. И точь-в-точь, что сообщалось в анонимном письме учащихся в «Крокодил»!..
Впрочем, о том, что именно В. Копенко писал в центральную газету, узналось неожиданно. Я спросил его:
— Скажите, пожалуйста, почему почерк анонимщика так похож на ваш собственный?
— Да, это я писал в газету, — ответил В. Копенко. — Но не подписался, о чем сожалею, как о малодушии…
В. Копенко обидчиво закусил губу, когда его — и вполне справедливо — попросили из заместителей директора школы. Правда, сделал это роно довольно неуклюже. В одном пункте приказа объявил благодарность директору Г. Торкину, а в другом — снял В. Копенко. Бывший зам. тут же ухватился за курьезную форму приказа. Используя опыт и советы собутыльника — В. Фалова.
И пошли в школе великие разброд и шатания. Большинство учителей готовы были почти что в огонь и воду за Г. Торкина, а малая часть глядела в рот В. Копенко. Сыпались «сигналы», директор отбивался, организуя контрписьма. Кипела насыщенная борьбой жизнь. Вехами служили различные комиссии, навещавшие школу.
Вместо того чтобы один раз до конца разоораться во всем и прекратить губительные для этого учреждения распри, велись бесконечные разговоры. Клеветники же по-прежнему учат ребят.
Что же касается письма в «Крокодил», то я не могу определенно сказать, кто его написал. Тайна авторства, увы, так и осталась нераскрытой…
ЗОЛОТОЙ АНЧОУС
В известной сказке Пушкина старик в конечном счете бестолково распорядился выловленной рыбкой: не продал, не съел, ничего взамен не получил и остался у разбитого корыта. Виновата тут, конечно, старуха. Не следовало старику слушать выжившую из ума женщину.
Что это была за рыбка, не знаем, камбала, барабулька или какое-нибудь современное океаническое создание, название которого не всякий ихтиолог выговорит натощак. Да это и не важно. Нынче всякая рыбка — золото.
Министерство рыбного хозяйства СССР свидетельствует: «Сегодня рыбная промышленность производит свыше пяти миллионов тонн пищевой продукции в год. Это составляет более двадцати процентов всего пищевого животного белка, производимого в стране».
Вот какое место занимает рыбка в Продовольственной программе!
Исстари ловится в Черном море рыбка хамса.
Читатель, некогда видевший на прилавке гору ржавого рыбного месива, поспешит брезгливо поморщиться:
— Ах, вот вы о чем?! Да стоит ли об этом? Мелочь какая-то!
Да, хамса невелика размером. Но если бы достоинства обитателей водоемов определялись только длиной и весом, люди ели бы исключительно китов. Хамса же хоть и мала, но удивительно нежна и вкусна. К сожалению, эта рыбка изрядно скомпрометирована скверной переработкой, плохой транспортировкой и негодным хранением. До потребителя хамса никогда не доходит в той кондиции, чтобы ее можно было бы по-старинному назвать анчоусом, разумея под этим изысканнейший деликатес.
Так вот, этого самого анчоуса только предприятия республиканского объединения «Грузрыбпром» ежегодно принимают и перерабатывают сто тысяч тонн. Цифра вроде бы внушительная. Но беда заключается в том, что даже в самом лучшем случае лишь пятая часть всего этого гигантского улова попадает на наш стол. Из каждых ста рыбок не более двадцати будут иметь честь именоваться пищевой продукцией. А восемьдесят их несчастных подружек будут измельчены в кормовой фарш.
В чем же тут дело?
— Конечно, «Грузрыбпром» должен бы вносить более весомый вклад в выполнение Продовольственной программы, — печально соглашаются в объединении. — Но выпуск пищевой хамсы сдерживается отсутствием соответствующих мощностей. Их у нас всего четырнадцать.
Да, не густо. Но картина еще более мрачнеет, едва начинаешь вникать в технологию переработки этой крохотной рыбки. Тогда сразу понимаешь, что упомянутые мощности — это всего лишь так называемые линии смешанного посола: незатейливые сочетания вульгарных ванн и примитивных транспортеров. Тут тебе никаких лазеров и интегральных схем. Никаких дефицитных материалов. Так почему же, спрашивается, «Грузрыбпром» имеет их только четырнадцать? Почему не двадцать четыре? Не сорок четыре? Не столько, сколько нужно для полновесного выхода пищевой продукции? Ведь ясно же, что скромные затраты на дополнительные линии окупятся моментально.