От печки...
Шрифт:
— Мало того, что линий мало, — продолжает меж тем сетовать начальник объединения. — Они еще крайне неудачно дислоцированы.
И с этим нельзя не согласиться. Действительно, ловят хамсу главным образом в районе Поти, а большое количество линий переработки — семь — находится в Батуми. Вот и приходится рыболовецким судам накручивать десятки и сотни лишних миль. При хорошем солнышке нежная хамса не выдерживает этих вояжей.
Но вот, допустим, героическими усилиями экипажа улов доставлен все-таки к аджарским берегам. И тут рыбаков подстерегают как минимум четыре опасности, одна ужаснее другой.
Первая. Может оказаться, что у коротенького батумского
Вторая. Судно могло пришвартоваться, но тут море начало слегка штормить. А защитного мола нет. И во избежание аварии судно вынуждено опять отойти от причала. Снова потеря времени, снова потеря качества.
Третья. Причал свободен, шторма нет, на небе ни облачка. Но тут оказывается, что железная дорога вот уже двое суток почему-то не подает вагоны. Вся территория вокруг линий посола забита готовой продукцией, которая стоит даже не под навесом и стремительно портится под ласковыми лучами солнца. Ни авто-, ни электропогрузчикам проехать тут невозможно. О разгрузке судна и переработке улова не может быть и речи.
Четвертая. Причал свободен. Шторма нет. Вагоны есть. Нету бочек. Оказывается, по распоряжению Всесоюзного рыбопромышленного объединения «Азчеррыба» все бочки переброшены с Кавказского побережья на Керченское. Там сейчас невиданный улов хамсы. И это действительно так. Однако что же остается «Грузрыбпрому»? Гнать кормовой фарш, пытаясь хоть частично спасти урожай моря.
Мы бегло и далеко не полно обрисовали положение дел в одном только подразделении «Грузрыбпрома» — в Аджарском управлении рыболовного флота. Печальное и тревожное положение. Но ничуть не отраднее оно ни на Сухумском рыбкомбинате, ни в Потийском управлении океанического рыболовства, которые тоже занимаются переработкой хамсы.
Заметим, что руководство «Грузрыбпрома» не раз выходило со всеми своими больными вопросами в вышестоящие инстанции — в ВРПО «Азчеррыба» и Минрыбхоз СССР. Но решение почему-то откладывается на неопределенные сроки. И это тем более непонятно, что вопрос сохранения сельхозпродуктов и сокращения цепочки «поле — прилавок» — давно уже не вопрос, а дело практики, дело повседневной работы. Но кто сказал, что нежная хамса — менее скоропортящийся продукт, чем персик или, скажем, помидор?
За урожаем моря отряжаются целые флотилии, оснащенные по последнему звуку техники и науки, сбором его заняты многие тысячи людей, работающих в любых, самых тяжелых погодных условиях. Все это требует больших сил и больших денег. Но из года в год повторяется одна и та же картина: из ста выловленных рыбок только двадцать попадают на стол, а восемьдесят идут на корм скоту.
Вот так и превращается хамса-анчоус в золотую рыбку. Не верите? А давайте попросим Минрыбхоз СССР прикинуть ее себестоимость. Что получится, а?..
В ШКУРЕ ОТДЫХАЮЩЕГО
Сколько бы медицина ни уверяла, что полезнее всего проводить отпуск в тех местах, где человек родился и вырос, отпускника по традиции влечет в дальние края. И чаще всего на юг. Вот почему каждым летом плотность населения на черноморских пляжах Кавказа достигает 2,5 человека на 1 кв. м.
Казалось бы, сколько можно писать о пляжной тесноте? Л сколько можно уплотняться? Мне-то что! Я сюда отдыхать не приезжаю, я человек местный. Но если попробовать влезть в шкуру отдыхающего?..
Неуютно в этой с непривычки обожженной солнцем шкуре. Очередь за топчанами — их берут с боем на рассвете. Очередь к раздевалке — что там так долго? На званый вечер наряжаются, что ли? Очередь к душу — нечего размываться, не в бане! Кажется, и к морю очередь стоит.
Одна и та же картина на пляжах Гагры, Сухуми, Гудауты, Кобулети. Рядом, буквально автобусом подать, не менее замечательные для отдыха берега. Но не добралось еще туда наше черепашье курортное строительство. Вот никак и не разгружаются старые, знакомые, до невозможности перенаселенные места и местечки.
До невозможности не преувеличение. Возьмем не несчастных «дикарей», а счастливых путевочников в местных здравницах. Более трети этих здравниц довоенной, а то и дореволюционной постройки. Бытующее мнение, что раньше строили лучше, тут несостоятельно.
Особенно, когда выясняется, что профсоюзные кузницы здоровья имеют в наличии один душ на 33,6 человека и одну, как бы это выразиться поделикатней, туалетную кабинку на 10,77 человека.
Если шесть десятых человека не примут душ, это еще не катастрофа. Что семьдесят семь сотых человека не попадут в упомянутую кабинку, тоже не страшно. Но для остальных, составляющих не десятые и сотые доли, а живые человеко-единицы, подобные условия как-то не вяжутся с нормальным отдыхом.
Не очень с ним вяжется и острый дефицит мороженого и прохладительных напитков, столь любезных организму отдыхающего в южной жарище. Да что там напитки! В Гудауте, например, или в Новом Афоне летом питьевой воды зачастую не сыщешь. И хотя повсеместно тут введен самый жесткий график пользования водой, то в Гагре, то в Сухуми, то в Батуми, то в Боржоми водопроводные краны разражаются сухим кашлем. Это в очередной раз прохудилась древняя система здешнего водопровода.
Как тут помоешь фрукты и овощи или, к примеру, сполоснешь бутылку из-под кефира? Правда, с овощами особых проблем нет, поскольку нет в нужном количестве самих овощей. Республиканский Минплодоовощхоз обещал дать курортному управлению Абхазии 607,3 тысячи тонн овощей, а поступила едва половина. То же с фруктами. Кстати, и сама Абхазия плохо позаботилась о заготовке собственных плодов для своих курортов. А то, что заготовлено, негодного качества.
И по поводу кефирной бутылки тоже не надо особенно суетиться. Снабжение местных курортов кисломолочными продуктами — давняя и пока что неразрешимая проблема. Никак не возьмутся делать кефир на Боржомском молочном заводе. Сухумский регулярно недодает половину продукции. В среднем за месяц, например, там вместо 4,5 тонны творога умудрились получить лишь 900 килограммов, да и то такого качества, что лучше бы его вовсе не делали.
А теперь хочу задать на первый взгляд наивный вопрос: чем пахнет море? Йодом? Солью? Может быть, рыбой? Где-нибудь так оно и пахнет, но только не в районах Гудауты, Сухуми, Кобулети, Леселидзе и Нового Афона, где очистные сооружения и канализация никуда не годятся и потому переработку нечистот вынуждено брать на себя Черное море.