От полуночи до часа кошмаров
Шрифт:
Дорога наверх была какой-то… странной. Скорее всего, для описания этой дороги подходило слово «жуткий», но что-то внутри меня сопротивлялось такому варианту. Снаружи в зале все еще не горел свет, но Карл сменил свой карманный фонарик на переносной прожектор, который бросал яркий пучок света в густую темноту холла. Создавалось такое жуткое впечатление, что, пожалуй, в темноте было бы даже спокойнее. Яркий луч прожектора безжалостно выхватывал из темноты все признаки разложения, которые потихоньку овладевали когда-то, вероятно, весьма впечатляющим зданием, и создавал еще больший контраст с царящей кругом темнотой. Мы продвигались в пятне яркого света, который перемещался перед нами с той же быстротой, с которой шли мы сами, но чернота, в которую он упирался, была абсолютной, идеальной для
Очень может быть, что так и было. Хотя, скорее всего, никто бы не обратил на это никакого внимания, потому что каждый был занят тем, чтобы не выказать свои собственные страхи и видения. Даже Эд притих и воздержался от комментариев.
Когда мы одолели лестницу, стало чуть полегче. Несколько мгновений прожектор Карла шарил туда-сюда без цели: скользнул по выступающим мраморным ступеням и каменным перилам, которые выглядели так, будто на них никак нельзя было опираться всем своим весом, скользнул по оштукатуренному перекрытию и на какой-то миг выхватил из темноты картину. Я даже не успел заметить, что было на ней изображено, возможно, это был портрет, так как у меня возникло шаткое, но идущее откуда-то из глубины неприятное ощущение где-то виденного. Луч прожектора скользнул дальше раньше, чем я мог различить какие-то подробности, но от этого не стало лучше. Напротив. Это было как в старом фильме ужасов, который я смотрел когда-то в юности: монстры кажутся тем ужаснее, чем меньше ты на них смотришь.
— Нам надо подняться еще на один этаж, — сказал фон Тун, когда мы достигли конца широкой наружной лестницы и очутились в высоком, отделанном деревом коридоре, на стенах которого висело множество картин в старинных рамах. — Я сожалею, что я причиняю вам такие неудобства, но наверху есть, по крайней мере, освещение.
Он слегка кашлянул, и я понял его. Даже я чувствовал, сколько усилий придется потратить, чтобы одолеть минимум пятьдесят выступающих каменных ступеней, ведущих наверх. К тому же они должны бы быть чуть пониже, чтобы их можно было преодолеть без особых усилий. Для мужчины в возрасте фон Туна это должно быть настоящей пыткой. Я спрашивал себя, зачем он вообще взял на себя это мучение. Однако ответ нашелся тут же, практически в это же мгновение: его комната тоже находится там, вот и все.
— Вы что, не можете потратиться на электроэнергию для нижних этажей? — язвительно спросил Эд.
— Чтобы сэкономить время, я включил только запасной генератор, — ответил Карл. — А его мощности не хватает для того, чтобы обеспечить все здание. Я займусь этим завтра с утра.
— Ну хорошо, будем надеяться, — сказал Эд. — В конце концов, я не хотел бы начинать свою новую жизнь миллионера в инвалидном кресле, если я сломаю себе шею в этой развалюхе.
— Ну ладно, хватит болтать, — не могу даже сказать, кому принадлежала эта фраза, но она имела свое действие. Эд мгновенно заткнулся, и я заметил на лицах всех остальных такую же довольную ухмылку, как, наверное, и у меня. Во всяком случае, весь остаток пути до верхнего этажа Эд промолчал, и мы отдыхали от его глупых замечаний.
Как нам и обещал Карл, на верхнем этаже был зажжен свет, если только это можно так назвать.
Не нужно обладать особенно большим воображением, чтобы представить, как когда-то выглядели эти помещения. Коридоры были несколько ниже, чем внизу, деревянная отделка стен была несколько менее изысканной, ковры на полу не такие ценные, а под потолком висели шести- или восьмирожковые хрустальные люстры, которые придавали бы всему помещению некоторый налет шика, если бы не тот факт, что кто-то вывинтил из каждой второй люстры половину лампочек, а из остальных все, кроме одной (должно быть, это был Карл, который поступил так ради экономии). В результате весь наш путь превратился в таинственное и мучительное шествие (как сквозь строй) через участки то более, то менее интенсивной темноты. Переносной прожектор Карла, луч которого все еще, как пьяный, шатался в разные стороны, оставался
— Ну, вот мы и пришли, — сказал он и посветил на наш багаж, который стоял в вестибюле. — Все комнаты одинаковые. Выбирайте любые, мне все равно, кто где будет спать. И с кем, — добавил он после короткой паузы (и слегка изменившимся тоном, который не понравился ни мне, ни остальным). Во всяком случае, мне последняя фраза показалось абсолютно лишней.
Эд поднял плечи, съязвил что-то еще более неуместное и решительно открыл дверь, которую безуспешно пытался нащупать прожектор Карла. По всей видимости, он не хотел дискутировать по поводу того, кто займет первую комнату и тем самым будет ближе всех к лестнице, обеспечив себе самый короткий путь к остальному миру.
— Нет проблем, — сказал он, — мы все равно… о, черт!
Раздался грохот, ворчание словно от боли, и через секунду в освещенном прожектором круге появился Эд с перекошенным от гнева лицом. Удивительно, но теперь рука Карла перестала дрожать и луч уже не скакал туда-сюда.
— Что за черт, — выругался он. — Это что, плохая шутка, или что? Это же…
— …туалет, — прервал его Карл. — Я только что хотел вам сказать.
Луч прожектора слегка скользнул налево и абсолютно точно вернулся на лицо Эда.
— Комнаты рядом, все по этой стороне коридора. И вот еще что: в туалете нет света. У меня пока руки не дошли поменять там лампочки. Так что прошу прошения.
— А что нам делать сегодня вечером? — проворчал Эд. — Терпеть или надеяться, что мы случайно найдем подходящую дверь?
Я слышал, как Элен шумно вдохнула воздух сквозь стиснутые зубы. Очевидно, я был не единственным, кому не нравилось остроумие Эда. Но Карл опередил меня.
— Я оставлю вам лампу. Она будет стоять здесь, — сказал он. — При экономном расходовании батареи хватит на всю ночь. — В этот момент луч мигнул, пропал на одну секунду и снова зажегся, но уже темно-желтым светом. — Видите?
— Я вижу, что я ничего не вижу, — Эд явно набивался на ссору. При других обстоятельствах я бы, без сомнения, воспользовался ситуацией, чтобы понаблюдать за этим спором и выяснить, кто из них первый сдаст. Но теперь, как только мы переступили порог этого таинственного замка, все было ненормально, тем более обстоятельства.
— Ладно, все в порядке, — быстро сказал я. — Речь идет только об одной ночи, — я жестом показал налево. — Думаю, ты хотел бы занять первую комнату, Эдуард? На тот случай, если тебя снова побеспокоит твой слабый мочевой пузырь?
Эд просверлил меня взглядом, однако, слава богу, воздержался от ответа, да я и не дал ему возможности затеять еще одну ссору, потому что быстро повернулся и прошел мимо него и всех остальных, считая одинаковые двери по правую сторону коридора. Судя по расстоянию между дверьми, комнаты за ними были не особенно большими, чуть больше гардероба. Наконец Эд что-то проговорил, но я пропустил это мимо ушей, остановился возле двери комнаты номер шесть, нажал на дверную ручку и приготовился внутренне к новой неприятной неожиданности, автоматически нащупывая свободной рукой выключатель внутри. Я нащупал его через несколько секунд, так как он был гораздо глубже, чем я привык, а еще несколько секунд мне понадобилось, чтобы включить свет, так как и этот выключатель был не выключатель, а модель времен Первой мировой, тяжелое в ходу устройство из бакелита, включить которое можно, только повернув его вправо или влево с довольно большим усилием, после чего он громко щелкает и включается.