От полуночи до часа кошмаров
Шрифт:
Юдифь повернулась, чтобы закрыть за собой дверь (мне почему-то ужасно захотелось, чтобы она этого не делала, но не знаю, почему), снова обернулась ко мне и крикнула:
— Лови!
Она что-то кинула прямо ко мне, я инстинктивно поднял руки, чтобы поймать это.
Конечно, я промахнулся. Снаряд, который метнула в меня Юдифь, оказался совершенно безопасной банкой колы, однако он больно ударил меня по кончикам пальцев и упал на пол. Я поспешил нагнуться за банкой и краем глаза заметил, как в это время Юдифь прошмыгнула к постели и устроилась на ней, скрестив ноги. Не могу точно сказать,
Гораздо обстоятельнее, чем это требовалось, я поднимал банку колы и в то же время старался убедить себя в том, что она не слишком сильно взболталась и мне удастся открыть ее, не обдав себя фонтаном липкой, сладкой коричневой жидкости. Это время я использовал, чтобы привести в порядок свое выражение лица. Где-то внутри меня притаилась твердая убежденность в том, что, когда в комнату вошла Юдифь, нечистый дух, сам сатана пролез ко мне в комнату под дверью, и как бы я ни пытался препятствовать этому ощущению, этот абсолютно безумный страх был все еще здесь. Но я должен был сделать все, чтобы Юдифь этого ни в коем случае не заметила. Даже если бы она задала прямой вопрос об этом, я не стал бы на него отвечать.
— Спасибо, — беспомощно сказал я.
— Я стащила ее, — усмехнувшись, ответила Юдифь. — Еще когда мы были внизу, на кухне. Для нас.
Она победно взмахнула второй банкой колы, уверенным движением сорвала ключ и подняла банку мне навстречу, как будто хотела со мной чокнуться. Но пить она не стала, возможно, потому, что я не открыл мою банку, а все еще беспомощно и нерешительно смотрел на нее.
— А я действительно тебе не мешаю? — переспросила Юдифь.
— С чего ты это взяла?
Она пожала плечами.
— Ну, ты как-то странно выглядишь…
Неужели мое состояние так заметно? Я постарался как можно легкомысленнее пожать плечами, но это не помогло мне переубедить себя самого, а уж другого — и подавно.
— Ты же сама только что сказала, что здесь настоящий замок с привидениями.
— Вот это точно, — с нарочитым оживлением Юдифь осмотрела комнату. — И в этих жутких комнатах элита нашей страны получала свое образование? Ничего удивительного, что большинство из них с такими явными заскоками, — она сильно дрожала. — Ни за какие коврижки я не согласилась бы жить в такой комнате. Тем более в одиночестве.
— Если я не упустил ничего важного, ты как раз и очутилась в одной из таких комнат, — ответил я.
— Я сказала: ни за какие коврижки, но я не говорила, что я откажусь от десяти миллионов, — уточнила Юдифь. Она взглянула мне прямо в глаза и произнесла: — И, кроме того, я не одна.
Лучше бы я пропустил мимо ушей последнюю фразу.
— И все-таки это факт: как-то здесь жутко, — продолжала она. — И, знаешь, что самое неприятное? У меня такое чувство, что я уже когда-то была здесь.
Я опешил. Что она только что сказала? Юдифь несколько мгновений смотрела на меня, нахмурив лоб, потом тихо произнесла:
— Похоже, что и у тебя тоже.
— Нет, — поспешно ответил я, пожал плечами и продолжал, стараясь говорить менее испуганным тоном: — Хотя, конечно, да. Ну… не совсем. Мне кажется, я совершенно точно знаю, что я никогда не бывал здесь, но все-таки…
— …все
— Нет.
— Нечто подобное случается нередко, — ответила Юдифь. — Несколько недель назад я читала интересную статью об этом в одном журнале. Здесь все выглядит именно так, как, по нашим представлениям, и должно выглядеть. То есть именно так мы представляем себе интернат. Мы знаем об этом из тысячи фильмов и книг, и иногда наши воспоминания оживают, чтобы сыграть с нами злую шутку. Мы как бы вспоминаем о таких пещах, которые в действительности никогда не происходили с нами, и мы готовы поклясться, что это именно так.
На всякий случай я воздержался от вопроса, в каком именно журнале Юдифь прочитала эту заметку. Во всяком случае, я примерно понял, что она имеет в виду, и, думаю, что это было похоже на правду, даже несмотря на то, что именно эта комната вовсе не была похожа на мое представление о том, как должна выглядеть типичная комната в типичном интернате. Однако это было хорошее объяснение, во всяком случае, ничуть не хуже того, которое я сам мог бы придумать.
Юдифь довольно долго выжидательно смотрела на меня. Так как я не стал распространяться по поводу ее интереснейшей теории и не доставил ей удовольствия вовлечь меня в дальнейшую беседу, чего я ни в коем случае не хотел, она пожала плечами, слегка наигранно вздохнула, опустилась на кровать, облокотившись затылком и спиной о стену, и запустила руку под свой пуловер. Она пошарила там несколько секунд, и когда снова вынула руку, в ней блеснула бутылка водки. Такая узкая, как фляжка, такие обычно используют, чтобы незаметно положить их в карман куртки или спрятать под любой другой одеждой.
— Не хочешь глоток?
Мне совсем не хотелось пить и вообще не хотелось больше быть в компании. Но еще меньше хотелось мне оставаться одному.
— Почему бы и нет? — Я сдался, рывком открыл банку колы, из которой с шипением вырвался фонтанчик коричневого напитка и пены, намочил мои пальцы и вытек прямо на ботинок. По насмешливой улыбке Юдифи я понял, что она ничего другого и не ожидала. Я подумал, не специально ли она так бросила мне эту банку, чтобы у меня не было шанса ее поймать и она выпала из моих рук. Мне не хотелось дожидаться ее реакции, я быстро вытер липкую от напитка руку и протянул ей банку. Отпивать было нечего, так как добрая половина содержимого банки была на моих ботинках.
— У нас есть что праздновать? — осторожно спросил я.
— А разве нет? — с этими словами Юдифь вылила в мою банку с колой добрую треть содержимого своей бутылки, сделала большой глоток из своей банки и продолжила: — Мне кажется, сейчас мы на несколько шагов ближе к миллионам, чем хотя бы час назад, не говоря уже о вчерашнем дне? Или я не права?
— Ты так думаешь? — Я осторожно отпил из банки и решил больше не пить, а ограничиться этим первым и последним глотком. Я ничего не имею против одной или даже двух бутылок пива, но крепкие напитки — не мое амплуа, особенно сегодня. Тем более в таком странном месте и тогда, когда мои головные боли наконец снизились до приемлемого уровня.