Шрифт:
АДАМ ВИШНЕВСКИЙ - СНЕРГ
"ОТ РАЗБОЙНИКА..."
Перевод: М А Р Ч Е Н К О В. Б.
I
В тот день мне с самого утра казалось, будто ночью вокруг меня произошли какие-то неуловимые перемены. Я несколько раз просыпался и засыпал снова. Иногда солнечный луч прояснял полумрак комнаты, падая на пол из-за плотной портьеры. Хоть мебель и занимала свои обычные места, но уже тогда, когда я впервые открыл глаза, еще колеблясь на грани яви и сна, чуждые краски и очертания знакомых вещей обеспокоили меня смутными ассоциациями.
По утрам я никогда не подымал оконных жалюзи. Свет я зажег только в ванной и беспомощно застыл перед полочкой с туалетными приборами. Толстый тюбик зубной пасты был заполнен сжатым воздухом. Кусок розового мыла выпал из моих рук на дно ванны и разбился на несколько осколков белого гипса.
Я быстро оделся и пошел на кухню, где обнаружил следующие муляжи. Виноград был искусственным. Вместо яиц я разбил над сковородкой два гипсовых шарика, а вот приличной величины батон хлеба под ножом съежился с подозрительным шипением до размеров малюсенькой булочки. Молоко имитировала белая краска, покрывающая бутылку изнутри. Под оберткой брикета масла я обнаружил деревянный кубик. К сыру я даже ножом не дотронулся, так как тот был сделан из какой-то твердой пластмассы. Разве что ветчину я смог бы порезать на кусочки, когда удостоверился, что она сделана из розовой резины, только времени забавляться у меня не было.
Холодильник заполняли муляжи пищевых продуктов, которыми иногда украшают витрины магазинов. Среди них на одной из полочек лежал кусок твердой пластмассы, которой фабричный пресс придал форму ощипанной гусиной тушки.
После вечеринки в центре Кройвена, продолжавшейся до четырех утра и недолгого сна я всматривался во все это отсутствующим, непонимающим взглядом, пока мне не пришло в голову, что наверняка вчера вечером или ночью, во время моего отсутствия кто-то из знакомых поменял мне все туалетные принадлежности и хранимые в холодильнике запасы на их более или менее удачные имитации, Только вот я как-то не мог соотнести кого-либо из своих приятелей с подобной шуточкой. Может быть Линде - подумалось мне когда я все ей расскажу, будет легче указать мне на автора такой подлянки.
В кабине лифта я сунул руку в карман за сигаретами и тут же обнаружил следующую шутку: они были сделаны из пустых картонных трубочек. Спустившись на первый этаж, я с беспокойством глянул на часы. Поскольку до семи оставалось всего двадцать минут, всю дорогу от дома до станции метро я бежал и выскочил на перрон в тот самый момент, когда поезд уже въезжал на станцию. Но я еще успел бросить монетку в окошко киоска и схватить со стойки утреннюю газету.
Двери вагона закрылись за мною, поезд тронулся, я прошел дальше в вагон и уселся на ближайшее свободное место, не отрывая глаз от газетной передовицы. Экземпляр, который я купил в киоске, вместо привычных колонок текста покрывали различной величины прямоугольники, залитые серой типографской краской. То тут, то там над этими вроде бы статьями были напечатаны черные линии, имитирующие крупный шрифт, заголовки же были составлены из случайной последовательности букв. Все это сделано так, что если бы кто-то глянул с большого расстояния, то принял бы бумажный лист за газету.
Поглощенный рассматриванием эрзац-газеты я не сразу обратил внимание на собственное окружение. Когда же я наконец поднял голову и осмотрелся по сторонам, то в первый момент могло показаться, будто у меня начались галлюцинации.
Весь вагон был заполнен манекенами. Одни сидели, другие стояли; и те, и другие иногда передвигались, иногда переговаривались - все они занимали обычные места пассажиров в метро, имитируя едущих на работу людей. Все они были сделаны из пластмассы и резины, цвет которых напоминал цвет человеческой кожи. Все они глядели на мир стеклянными глазами. Черты их лиц были упрощенными, в носах довольно часто не было ноздрей, а во рту губы не разделялись; если же губы и разделялись улыбкой или сказанным словом, то вместо ряда зубов приоткрывались горизонтальные полоски, вырезанные из белой массы. Результаты экономии я заметил и в одежде своих соседей по вагону. Собранные здесь манекены не носили новых костюмов - то есть с иголочки, как у моделей, выставленных в витринах универмагов: почти на всех были уже поношенные вещи, различной степени затасканные, иногда измятые, со следами пятен и другими дефектами.
Собственно, муляжи имитировали пассажиров с различной степенью достоверности. Одни (по крайней мере внешним видом и поведением) достаточно верно подражали живым людям - находясь в проходах или
Расстояние от Таведы до Пиал Эдин поезд проходит за четыре минуты. За такое короткое время я едва успел охватить взглядом внутреннюю часть вагона, а мы уже подъезжали к следующей станции. Стоя на перроне, через ряд открытых дверей в других вагонах я видел толпу манекенов - женщин и мужчин.
Сойдя на станции в Пиал Эдин, где находилась моя фабрика, я все еще чувствовал запах пластмассы, которым был наполнен вагон метро. Заинтригованный необычным зрелищем, я прошел по перрону в сторону тоннеля, забитого жителями нескольких пригородных районов, направлявшихся на работу к ближайшим фабрикам. Здесь никто ни на кого не обращал особого внимания. Движение происходило согласно давно заведенному утреннему распорядку. Я мог бы остаться в вагоне и проехать дальше, хотя бы до Десятой Улицы, чтобы глянуть, а что происходит там. Но я стоял на перроне, в то время как поезд-призрак направился к центру Крой-вена. В удаляющихся с нарастающей скоростью окнах виднелись силуэты пассажиров, которых - с приличного расстояния - было очень трудно отличить от нормальных людей.
В самом конце перрона была телефонная будка. У меня появилась мысль, что можно немедленно позвонить Линде, чтобы хотя бы в нескольких словах описать ей чудо, превратившее целый поезд в его движущийся макет. Линда начинала работу двадцатью минутами ранее, так что в этот момент должна была уже сидеть за своим столом. К сожалению, будку уже занимала какая-то девица; рядом прохаживалась другая, ожидая своей очереди. Я остановился рядом с ними.
Через несколько минут, когда ситуация не изменилась ни на йоту, и стало не хватать терпения, я постучал в стекло кабинки. Но это не дало ни малейшего эффекта. Номер, набираемый девушкой, стоящей у автомата, имел, повидимому, несколько десятков цифр, ибо, спустя еще одну минуту, она так и не закончила его набирать. Я обошел будку и присмотрелся к молодой особе. Указательный палец любительницы поболтать по телефону намертво торчал в отверстии "восьмерки" на номеронабирателе гипсового аппарата, а каучуковая рука ритмично вращала диск туда и назад. Вторая рука манекена была нераздельной частью трубки, та же - через массу, окрашенную в цвет человеческой кожи - была спаяна с левым ухом девицы. При всем этом глаза девушки глядели на аппарат осмысленно, а ее живое лицо выражало то собранность, то, через какое-то время, нетерпение, что в результате давало чудовищный эффект.
Отходя по направлению к своей фабрике, я еще бросил взгляд на фигуру второй пластиковой девушки, туфли которой вытоптали в разогретом асфальте след в виде большой подковы, отмечая путь ее многочасового топтания в ожидании возможности поговорить по телефону.
На пол-дороге к фабрике я встретил Райяна Эльсантоса, своего знакомого по работе.
– Мы опаздываем, Карлос, - сказал он совершенно естественным голосом, протягивая мне свою искусственную руку.
Я же склонил голову, чтобы глянуть на часы. Но в стрелки всматривался несколько секунд не для того, чтобы узнать точное время, так как работа была самым последним делом, о котором я в данный момент мог мыслить трезво: мне хотелось скрыть нерешительность, граничащую с испугом, которая должна была появиться на моем лице, когда я увидал Райяна. Дело в том, что он подобно иным прохожим, движущимся по обеим сторонам улицы - состоял из резины и пластмасс. И выглядел он даже хуже остальных. Райян приезжал на работу со станции Кройвен-Центр, так что по дороге он должен был много чего насмотреться.
– Все в порядке?
– невинным тоном спросил я у него.
– Пойдет.
– В центре ничего интересного нее происходит?
– Все как обычно, - буркнул тот сонно. Неожиданно он зевнул так сильно, что на какое-то время я даже засомневался, сможет ли он своими силами вернуть челюсти искусственного протеза в начальное положение.
– А чего у тебя слышно?
– Я спрашиваю не про то, как у тебя дела.
– Тогда о чем же ты спрашиваешь?
– Ну, чего ты видел, когда ехал сюда?