От репрессий к свету
Шрифт:
Написанное им, затем, по его поручению, переписал я. И, поскольку мой почерк был более разборчив, отец отправил именно мои экземпляры, а, наоборот, написанное его рукой осталось у него в качестве копий и сохранилось. [Фото первого листа этого заявления приведено среди иллюстраций к книге. См. Фото 14.] Разумеется, то, что этот рассказ в такой форме появился на свет, да ещё и сохранился после его автора, и теперь появилась возможность его опубликовать, совершенно невероятно и представляет собой неоценимую ценность!
Короче, в книге – много совершенно уникального, и читателю следует её читать, ничего не пропуская,
Уникально и то, что сам автор повестей, пережив и увидев столько тяжёлого, в то же время, годы спустя, как видно из его же, приложенного, очерка, рассматривает себя счастливым человеком, и во многом таковым и является.
Кстати сказать, российский народ в своей массе потому и выглядит несколько иным, по сравнению с другими народами, что он пережил много более трагичного, многих и многое потерял, особенно – совсем недавно, в XX веке [а история Руси – более тысячи лет. ], а поэтому особенно ценит и дарованную ему жизнь, и всё хорошее в ней, и особенное положение и величие своей страны, победившей фашизм и т. д. и т. п. И рассматривает он себя счастливым, и во многом таковым и является. Отсюда возникает мысль, что эта книга, с одной стороны уникальная, с невероятными особенностями, с другой же стороны отражает пережитое многими россиянами, и этим, в частности, для молодёжи, она может представлять особенный интерес.
Очевидно, можно было издать только повести. Но теперь, когда книга завершена, можно представить, что если бы я этим ограничился, значение книги было бы гораздо меньше. Она бы мало отличалась по информативности от всех предыдущих источников на ту же тему. Это были бы, хотя и более поздние, но тоже – воспоминания, и только. Но судьба распорядилась иначе, и вот как.
Имея много написанного на ту же тему, я решил включить его в ту же рукопись под видом отдельных записок, да ещё и под другим, вымышленным, именем, «Записок Неленина».
Можно заметить, что в результате получилась трёхтомная книга, которую можно расценивать двояко. При этом, как мне кажется, и я это подчёркиваю, значение записок по-своему стало более важным, ибо теперь так выглядит, что главное – правда об истории России XX века, изложенная именно в записках. А предшествующие запискам повести – лишь иллюстрация фактами того, что происходило с людьми, со всем народом, при сталинизме. Таких иллюстраций написано немало и без того. Замечу лишь, что повести, очевидно, – последние воспоминания прямого участника тех событий, с одной стороны, не уступающие по достоверности всем предыдущим, с другой же стороны, их автор знает о прошлом больше и правдивее предшественников, поскольку за последние десятилетия многое скрывавшееся открылось.
[Можно себе представить, что у каждого из миллионов, как стало ясно, невинно пострадавших от репрессий – своя история. И именно в массовости репрессий – главная трудность их полно и окончательно оценить и осудить.]
Рассуждая по-другому, первыми следует считать повести, которые как бы ставят вопрос, кто виноват и что делать. А вторая часть представляет собой записки, каких не могло быть раньше и не может быть потом, содержащие авторитетные высказывания по теме и анализ всего того, что тогда, в середине XX века, произошло со всеми нами, с народом России, к тому же – на основе фактов, которые автор повестей сам пережил, увидел наиболее отчётливо, именно в то время, и находясь в том месте, и отразил в своих воспоминаниях.
В результате, на основе фактов, сохранившихся в записях и памяти людей и собранных в книге, может быть сделан окончательный вывод, что это было, кто в этом виноват, как это надо расценивать и что необходимо делать, чтобы улучшить положение России и исключить возможность повторения чего-либо подобного, и улучшить отношение к России всех других народов.
Как вы теперь понимаете, судьба любого, – даже самого известного, самого интересного читателю, но одного, человека, подвергшегося репрессиям, от них пострадавшего, – может служить лишь частной иллюстрацией к тому времени. А фактически главный герой-то книги – совсем другая личность, о которой и до того очень многое известно и много написано, и здесь процитировано, и подлинная роль которой в истории страны есть, по сути дела, – главное содержание книги. Судьба же героя повестей и его близких служит лишь иллюстрацией.
Отсюда понятно, что каждая часть книги, будь она сама по себе, была бы обречена, как и предыдущие публикации, не достичь необходимого воздействия на читателей. И только обе части в сочетании обеспечивают необходимую «критическую массу» для такого воздействия.
Итак, подведём некий итог о форме книги.
Она состоит из пролога, двух повестей и записок.
Готовя книгу к изданию, я было решил записки издать как бы от другого автора, но потом вернулся к единому авторству, сохранив псевдоним лишь условно, в заглавии записок, тем самым ещё больше подчёркивая особенность их содержания.
Обдумывая потом особенности книги, я подумал, что их можно было бы изобразить так же, как пишут в начале кинофильма. Выглядело бы это примерно так:
«Режиссёр-постановщик»: имя автора записок.
«Авторы сценария»: имена как автора повестей, так и автора записок.
«Действующие лица»: многочисленные личности, упоминаемые и цитируемые в книге, главные и второстепенные.
«В книге использованы»: перечислить источники.
«Выражается благодарность»: перечислить тех, кто содействовал созданию книги.
Разумеется, если бы из этой книги сделали фильм, перечень претерпел бы изменения, в частности, могли бы появиться и действительные исполнители.
[Ещё считаю полезным сообщить, что я долго думал, не издать ли повести и записки двумя отдельными книгами. Но окончательно решил, что читателю надо раз набраться терпения и прочесть всё в виде одной книги, поскольку одно без другого не позволяет сделать те особенно важные выводы, которые вытекают из всего материала в целом. Замечу, что немаловажную роль играют и обширные приложения, которые призваны подкрепить основное содержание книги.