От сердца к сердцу
Шрифт:
Это Джеффри было неизвестно. Он знал лишь, что должен попробовать.
Но Джулия не помогала ему, словно подтверждая, что солгала. Она предпочитала молчать и больше не просила признать ребенка. Джеффри все чаще отсутствовал дома, а в те редкие минуты, когда появлялся там и Мерри не спала, Джулия старалась унести девочку в другую комнату, подальше от него.
Джулия заботилась о своей златовласой малышке, которую так любила, но не меньше радовалась и близости мужа, который был ей так дорог. Их волшебная любовь выжила и даже расцвела – все благодаря Джулии. Ее щедрое сердце так долго страдало
Глава 6
Еще до знакомства Джеффри с Джулией телезрители были очарованы его искренностью, умом, аристократической красотой, изысканным обаянием. Когда же он влюбился в Джулию, в его облике появилось нечто новое.
Впрочем, никто не смог бы сказать точно, что за перемена произошла в популярнейшем ведущем. Это было что-то очень тонкое, едва уловимое, шедшее от его сердца, но сразу бросающееся в глаза. Теперь, если Джеффри рассказывал о какой-нибудь трагедии, в его глазах, помимо суровости, появлялось виноватое выражение. Он словно извинялся за случившееся. Джеффри знал, что любовь к Джулии раскрыла тайные стороны его души. Счастье переполняло его. Он испытывал радость, однако и понятия не имел, что перемены в его личности столь явственно отражаются на его лице. И все же это было так.
У зрителей было множество возможностей видеть своего любимца. Высокое качество и честность снятых им материалов позволили Джеффри очень быстро вознестись на телевизионный Олимп, попасть в элитарную группу иностранных корреспондентов. К третьему дню рождения Мерри Джеффри уже стал ведущим номер один, и ему было позволено рассказывать о самых важных событиях, будоражащих мир. А еще через месяц руководство телеканала доверило ему командировку в одну из «горячих точек» планеты – на Ближний Восток.
Это было очень важное задание, от которого Джеффри не мог отказаться. Однако брать с собой Джулию и Мерри было бы сущим безумием. Поэтому решили, что он поедет в Бейрут один и по возможности будет летать в Нью-Йорк на «конкорде». Джулия же с Мерри пока поселятся у бабушки в Бельведере. Поэтому за две недели до своего отъезда Джеффри привез жену и дочь из Лос-Анджелеса в Саутгемптон. Сначала, правда, его немного беспокоило, как они, особенно трехлетняя Мерри, перенесут пятидневное путешествие в душной машине. Джулия тревожилась еще больше, потому что не знала, как Джеффри будет реагировать на беспрерывную болтовню девочки, которая так радовала ее саму.
Однако путешествие получилось замечательным.
Джеффри вел машину, а Джулия развлекала Мерри. Мать и дочь играли в спокойные игры и любовались мелькавшими за окном пейзажами. И Джулия рассказывала девочке такие чудесные сказки, каких Джеффри и не слыхивал.
– Прекрасная маленькая принцесса очень хотела спать, – шептала Джулия малышке, которой давно было пора отдохнуть, но она никак не засыпала. – Однако принцесса должна была сделать выбор: спать ли ей на мягком облаке, парящем высоко в небе, или, может, лучше заснуть на ласковых океанских волнах.
Слушая эти сказки, Джеффри все больше восхищался своей любимой Джулией, которая боялась и неба, и моря. Благодаря ей Мерри воспринимала их волшебными и манящими.
– Мерри, как ты думаешь, где же она захотела уснуть?
– На небе, на облачке. Дафна унесла бы ее туда.
– Да, она могла бы, – кивнула Джулия. – Поэтому маленькая принцесса позвала Дафну, которая предложила принцессе взобраться к себе на спину, и они полетели к розовому мягкому облачку. Дафна осталась там с принцессой, ведь и сама она хотела спать. Пожелав хороших снов золотой луне, они заснули.
– А кто такая Дафна? – спросил Джеффри, когда Мерри заснула.
– Дракон.
– А Роберт и Сесили?
– Морские змеи-близнецы.
– А Эндрю? – не унимался он.
– Единорог.
– Ты сама придумала все эти сказки, Джулия?
– Да.
– Они так поэтичны, дорогая. – Помолчав, он тихо добавил: – А мне ты никогда не рассказывала своих чудесных историй о любви. Расскажешь как-нибудь, ладно? И запишешь их, хорошо?
Они пообещали писать друг другу каждую ночь. В это время они могли бы заниматься любовью, нашептывать друг другу ласковые слова, рассказывать в мельчайших подробностях о событиях прошедшего дня.
– Я больше не придумываю историй о любви, Джеффри. В этом нет необходимости, потому что я не могу представить себе чего-то более прекрасного, чем наша любовь.
– Ох, Джули! Тогда скажи, будешь ли ты писать мне о нашей любви?
– Каждую ночь. Обещаю.
– Мамочка, коровки! Му-у-у! Му-у-у! Мамочка! Мама! – восторженно кричала Мерри, когда они проезжали мимо пастбища, где паслись коровы. До этого девчушка видела их только на картинках.
Джулия робко взглянула на мужа, но Джеффри, рассмеявшись, сам предложил:
– Может, она хочет посмотреть на них поближе, Джули? Остановить машину?
– Если ты не против.
– Ну конечно, нет.
Через милю Джеффри затормозил у большого стада коров, пасшихся на зеленом лугу. Подняв радостно улыбающуюся Мерри высоко над забором, чтобы она могла получше разглядеть животных, он шепнул на ухо стоявшей рядом Джулии:
– Мамочка, коровки! Му-у-у!
Жизнь Джулии в Бельведере с бабушкой и дочкой была чудесной. Все складывалось замечательно, вот только по Джеффри она так скучала! Муж часто звонил, приезжал домой при каждой возможности, но бывали случаи, когда она месяцами видела его лишь по телевизору.
Джулия и Джеффри писали друг другу, как и обещали.
Джеффри был свидетелем важнейших событий на планете и честно рассказывал о них телезрителям, которые смотрели на мир его глазами. Днем он снимал свои репортажи, а ночами писал любимой Джулии, делясь с ней впечатлениями об увиденном.
Пока Джеффри освещал исторические события, столь важные для всего мира, Джулия любовалась их дочерью, наблюдала, как девочка растет и взрослеет, – и это было важнее всего для нее. И, описывая Джеффри жизнь Мерри, Джулия проявляла настоящий журналистский талант. В письмах она всегда писала только о Мерри, а не о «твоей» или «нашей» дочери, потому что уже давно решила не давить на него… Хотя сердце ее так страдало из-за этого! «Ах, Джеффри, ты упускаешь такую радость, такое чудо!»