От судьбы не уйдёшь
Шрифт:
К сожалению, мы с Глебом оба робкие; лет пять пройдёт пока мы поцелуемся, если вообще наши отношения завяжутся. Я ведь могу ему даже не нравиться.
— Кстати, Вика, ты вроде хотела искупаться голой в океане или под водопадом. Когда можно будет насладиться этим пикантным зрелищем? — Игнат немного отлипает от подруги и подмигивает своему брату, который сидит от меня на пионерском расстоянии.
— Тебе — никогда. — фыркаю я, поправляя топ и крутя бокал, рассматривая маленькие пузырьки от шампанского.
— Но Глебу чисто теоретически может перепасть?
— Все зависит от Глеба. — поворачиваюсь к его
Выпиваю за раз чуть больше, чем нужно, от чего-то находит грусть и ее нужно срочно отогнать. Иногда на меня давит нерешительность Глеба, с моим неугомонным темпераментом мне постоянно хочется драйва и эмоций. Лиза успокаивает меня, что противоположности притягиваются, если бы Глеб был таким же взрывным — мы бы не подходили друг другу. Но, я никогда не позволяю себе хандрить и впадать в депрессию. Лучшее лекарство от переживаний — улыбка!
Поэтому когда заиграла моя любимая песня, я кинулась на танцпол в гущу людей, распуская волосы и поддаваясь животным инстинктам, прыгая, кружась, облизываясь, танцуя. Обожаю танцевать. Чувствую себя дикой и необузданной, дикаркой, просто поддаюсь музыке. Морской воздух и чувство свободы действуют на меня возбуждающе. На мне не было лифчика и я чувствовала, как соски затвердели и стали выделяться сквозь полупрозрачный топ. Я успокаивала себя тем, что это курорт, тут все так одеты…
Друзья часто называют меня безбашенной, я люблю рисковать, наслаждаться жизнью на все сто, не упускать возможности… И сейчас я не хотела просто сидеть и пить коктейли, я хотела отдать себя всю океану и этой чудесной музыке. Когда мы вернёмся домой в вечный холод и серость, моё сердце будут греть воспоминания.
Не знаю сколько я так танцевала, может час, не меньше. У меня даже голова закружилась, джинсовая ткань шорт промокла насквозь. Пришлось выйти из толпы и отойти в сторону, чтобы отдышаться и выпить водички. Я была вся влажная, струйки пота стекали в лиф.
Лиза с Игнатом танцевали, обнявшись и обтираясь друг об друга. Глеба не было видно, скорее всего его ото всех разделила толпа. Решив, что не буду мешать ребятам, я стала осматриваться.
Как оказалось, тут была смотровая площадка на ночное побережье, которую мы не заметили до этого, она была приближена к столикам с депозитом — VIP. Я робко подошла к ней, не понимая могу ли тут находиться, и ахнула, не веря своим глазам.
Ночью океан казался черной бездной, только белые волны рассекали эту темноту. Было даже страшно смотреть на эту черноту. Огни отелей местами освещали берег, проводили линию, отгоняли прочь бездну. Это завораживало.
— Как же красиво! — воскликнула я, убежденная, что меня никто не услышит. Хотела бы запечатлеть всю эту красоту на видео. И Луну и звёзды… но Камера не может снять то, что видит человеческий глаз. Оставалось только впитывать это все в себя всю эту красоту. — Я люблю тебя, Мадагаскар!
— Здесь необходимо смотреть на закат. — из темноты выходит парень, туша сигарету и выбрасывая ее в океан. Трудно разглядеть его лицо, оно почти сливается с ночью, различаю только, что у него иссиня-черные волосы и смуглая кожа, зеленые глаза же светятся в темноте, как у Чеширского кота. Темноту освещают. У него сильный акцент, его русский
— Спасибо. — выдавливаю, оглядываясь назад, ощущая накативший страх. От парня веет холодом, странная подавляющая энергетика. А еще он немного пошатывается, он пьян. Сглатываю, понимаю, что нужно уходить, найти друзей.
Со стороны видно, как я шарахаюсь и собираюсь дать деру от него. Не просто сторонюсь этого парня, пускаюсь почти на утёк. К черту приличия. От незнакомца не исходит ничего хорошего. Он словно специально преграждает мне путь, не даёт пройти… Прижимает обратно к стеклу, чтобы я не могла двинуться. Его мощная фигура перекрывает мне кислород, вдавливает в стекло. Кажется, что оно сейчас треснет.
— Ты танцуешь как дикарка. — для молодого парня у него слишком взрослый голос, а после сигареты еще и хриплый. Я готова уже закричать, звать на помощь. Молю только, чтобы ребята пошли меня искать. Соски затвердевают так, что сейчас прорежут ткань на топе. Страшно до спазмов между ног.
Здесь темно и никого нет. Музыка играет так громко, что меня никто не услышит.
— Спасибо. — опять глупо и неуместно говорю я, стараясь не смотреть в его кошачьи глаза, не провоцировать. Вытягиваю руки, чтобы он ко мне не прижимался. Папа учил не смотреть в глаза собакам и не бояться их, они почувствуют это и непременно укусят. Парень не трогает меня, а чувство такое, что облапал меня с ног до головы. — Выпустите меня.
— Пожалуйста.
— Что пожалуйста?
— Нужно говорить — выпустите меня, пожалуйста. — он наклоняется ко мне, чувствую его дыхание, смесь сигарет и рома. Его акцент придаёт ему шарма. Он нагло нападает на мои губы, впивается ртом, просовывая язык. Все происходит так быстро и неожиданно, что я не успеваю даже удивиться.
Никто и никогда так не целовал меня, как голодный зверь. Он вытягивает из меня весь кислород, больной хищник. Даже не осознаю, что отвечаю на поцелуй, меня подкупает его напористость и дерзость. Музыка пропадает, весь мир катится в тар татары. Язык незнакомого мне человека исследует мой рот, как хозяин. Он учит меня, как правильно целоваться. Его властная рука тянется к моему топу, задирает его, непристойно обнажая мою белоснежную грудь. Вот так просто, нагло, без прелюдий. Одной рукой он сжимает мою талию, чтобы я не мешала ему исследовать моё тело, а другой стискивает грудь до боли, проводя шероховатым пальцем по набухшему соску; ток пронизывает все тело, меня подбрасывает, словно выбросили в океан, разряд бьет между ног — становится жарко. Легкая судорога пробегает по бёдрам.
Прихожу в себя, осознаю степень непристойности происходящего, дымка рассеивается, пытаюсь вырваться, но мужчина намертво удерживает меня у стеклянной стены. Липкий страх заостряет где-то в горле комом.
Стою перед незнакомым мне человеком с оголенной грудью, практически в общественном месте.
— Отпустите меня. — выкрикиваю я громко с надрывом, пытаясь его оттолкнуть и вспоминая его слова, добавляю примирительно. — Ну, пожалуйста!
— Кричи громче, малышка. От этого мой член еще тверже. — парень в знак подтверждения прикладывает мою ладонь к своему бугру, заливисто смеясь. Его смех отдаёт в ушах эхом.