От сумы, да от тюрьмы
Шрифт:
Впервые в жизни Галкин ощутил, что у него клаустрофобия – боязнь замкнутого пространства. Кровяное давление начинает зашкаливать, появляется чувство паники и реальный шанс получить инсульт. Пот потек по всему телу…. « Эх, знать бы хоть какую-то молитву, я бы начал ее произносить», подумалось Сергею. Но изобретательный ум все-таки нашел выход – юрист закрыл глаза и стал медленно считать по порядку: « Один,… два,…. три,… четыре,… сто двадцать
Почему-то когда он пытался вспомнить свой лучший день в жизни, ему всегда представлялась одна и та же картина. Первый день летних каникул в школе, он перешел в пятый класс. Около девяти часов утра Сергей выходит из родительского дома в поселке Нерль, где они тогда жили. На светло синем небе ни облачка, яркое солнце щедро раздает свое тепло. Трава сочно-зеленая пестрит желтыми одуванчиками. Между ними порхают разноцветные бабочки и пчелы. Слышно пение беззаботных птиц. Воздух сладок и неподвижен, ветра практически нет. А он в легкой простой одежке, – каких-то брючках и светлой рубашке с коротким рукавом, сандалиях на босу ногу вышел за калитку и спешит к своим друзьям на соседнюю улицу. Впереди – целое лето, впереди – целая жизнь…
« Четыре тысячи сто двадцать семь,… четыре тысячи сто двадцать восемь…». Представилась следующая картина из его прошлой жизни. Галкин, жена Наташа и дочь Марина в Крыму, на Черном море. Они лежат на горячем песке, обласканные южным солнцем. Слышен шум набегающих волн. Дочери вскоре загорать надоело, и она берет Сергея за руку со словами: «Папа, ну пойдем уже купаться»… «десять тысяч пятьсот двадцать три… десять тысяч пятьсот двадцать четыре». Откуда-то издалека слышится команда: «Выходи», она повторяется несколько раз, и…юрист возвращается в этот Ад, выползая из тесного склепа в коридор.
Двухместная камера после каменного гробика кажется хоромами. Сокамерник выдал о себе такую легенду, что Галкин сразу понял, оперативники не стали сильно утруждаться подбором агента для внутри камерной разработки. Он был примерно пятидесяти лет, невысокого роста, среднего телосложения без единого зуба спереди. В общем, производил впечатление опущенного во всех отношениях человека. Но при этом заявил, что работал федеральным судьей в Нижнем Новгороде. Уголовный кодекс Российской Федерации (УК РФ) помнил плохо, а про уголовно процессуальный кодекс (УПК РФ), похоже, и не слышал. Но настойчиво задавал вопросы Сергею по поводу его уголовного дела, предлагая помочь правильно построить защиту. Юрист молчал и просто смеялся «стукачу» в лицо, а когда надоело, сказал: « Уйми свой пыл и помолчи, если не хочешь вдруг стать инвалидом». «Судье» такая перспектива не понравилась и он, наконец, лег на свою «шконку», так называют в тюрьме кровать, и замолчал.
В двадцать два часа – отбой, погас тусклый свет, идущий с потолка, остался еще более тусклый «ночничок» над дверью. Ночь прошла для Сергея в каком-то полузабытье, полноценный сон не приходил, но и его прервал стук в дверь с криком: «Подъем». «Значит, шесть часов утра», – подумал Галкин. Почти сразу лязгнул засов на двери, и сотрудник СИЗО скомандовал юристу: «Со всеми вещами на выход». Несмотря на ситуацию, Сергей улыбнулся, ведь из вещей у него было только то, что на нем одето. Ему надели наручники, руки сзади, и усадили в специальную машину для перевозки арестованных, зэки зовут их «автозаками». Конвой был более чем серьезный – двое с автоматами и кинолог с собакой, за решеткой, отделяющих охранников от страдальцев и один автоматчик в кабине, помимо водителя. И все они сопровождали одного Галкина. А он еще надеялся, что следователь Белов передумал и изменит ему меру пресечения на подписку о невыезде. Но проезжая под мостом на подшиваловской горе, автозак повернул не в сторону отдела милиции, а направо – в Иваново. Значит, повезут в изолятор №1 на улице Болотной областного центра. На выезде из Кинешмы машина вдруг остановилась, и …залязгали передернутые затворы автоматов. «Да, что ж вы напуганные-то такие?», – подумал Сергей.
Много позже он узнал, что участковый инспектор Юрий Юрьевич Клоунов написал рапорт своему руководству, что Галкин « в совершенстве владеет приемами каратэ и может захватить заложников и совершить побег» и в личном деле арестованного автоматически появилась красная полоса. Сильно усложнит она впоследствии тюремную жизнь юриста. Этот Клоунов частенько приходил на тренировки парней из благотворительного фонда, всех их знал, а с Сергеем к тому же какое-то время вместе работал. Таких «принципиальных» людей юрист иногда встречал среди коллег в милиции. По увольнению, как правило, они становились обыкновенными осведомителями оперативных работников правоохранительных органов. Частенько опускались до написания анонимок на своих соседей.
Конец ознакомительного фрагмента.