От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века
Шрифт:
В силу комплекса социально-экономических, географических, политических, социально-психологических факторов с самого начала формирования американского национального сознания важнейшим его компонентом была идея исключительности путей общественно-исторического развития США и их роли в мировой истории. Более или менее завершенную форму это получило в доктрине «предопределения судьбы», или «явного предначертания», сформулированной в середине XIX века. Она включала мифы о превосходстве и избранности Америки, которые проповедовались политическими и идеологическими лидерами США, начиная от пуританских вождей до «отцов-основателей», от первых поселенцев до идеологов экспансии на Запад. В националистических и экспансионистских кругах доктрина «явного предначертания» трактовалась в том духе, что США суждено нести всем народам «идеалы демократии и свободы». Во второй половине XIX века, когда США все глубже вовлекались в водоворот общемировых событий, внимание к этой доктрине явно повысилось. Более того, она получила как бы второе дыхание. При всех разговорах о грядущей «американской империи», которой уготована
Территориальная экспансия давалась США сравнительно легко, что взращивало новые претензии и укрепляло самоуверенность. Действуя против беззащитных индейцев и мексиканцев, правящие круги США достигали своих целей ценой незначительных финансовых издержек и человеческих жертв. На рубеже XIX и XX веков они имели дело с уже угасающей, разлагающейся испанской империей, война с которой в 1898 году ценой незначительных потерь заметно укрепила США.
Победу, одержанную американским флотом над испанским флотом в Манильском заливе, стали интерпретировать как признак «божественного одобрения». В первую мировую войну США вступили почти «триумфально», провозгласив своей целью «спасение мира для демократии». Америка, утверждал президент В. Вильсон, «обладает безграничной привилегией выполнения своего предназначения и спасения мира» [458] .
458
E. Tuveson. Redeemer Nation. The Idea of America 's Millenial Role. Chicago , 1968, p. 212.
Из второй мировой войны, как мы говорили, США вышли фактическим лидером капиталистического мира. Миф об американской «исключительности» заявил о себе с новой силой. «Соединенные Штаты, — писал газетный магнат Г. Люс, — пользуются уникальным и особым расположением божественного провидения… В своем провидении бог сейчас призывает этот народ стать главным инструментом своей воли на Земле… Ни один народ на Земле, ни один народе истории, за исключением древнего Израиля, не был столь очевидно предназначен для выполнения особой фазы вечной божественной цели» [459] . А коль так, то без особых колебаний и смущения было объявлено о наступлении «Американского века». Просто и скромно.
459
Цит. по: J. Kobler. H. Luce: His Time, Life and Fortune. New York , 1968, p. 5.
Некто Мауэр в работе «Кошмар американской внешней политики» [460] развязно требовал установления мирового господства США посредством силы, прекращения «мягкого отношения» к Советскому Союзу, усиления вмешательства в любой форме в дела любого государства. В следующем, 1949 году, когда в руководящих кругах США активно обсуждались различные планы ядерной войны с Советским Союзом (назывались, как увидим дальше, конкретные сроки ее начала), выходит особенно много книг, содержащих обоснование неизбежности и необходимости «мирового господства» США. Среди таких работ можно назвать сборник статей «Большая часть мира», книгу Ф. Уилсона «Американская политическая мысль», Л. Стоу «Вы — мишень», Э. Джонстона «Мы все в этом» [461] и многие другие. В них развиваются весьма похожие идеи.
460
E. Mowrer. The Nightmare of American Foreign Policy. New York , 1948.
461
R. Lin ton (ed.). Most of the World. New York , 1949; F. Wilson. The American Political Mind. New York , 1949; L. Stowe. Target: You. New York , 1949; E. Johnston . We're All In It. New York, 1949.
Послевоенное материальное превосходство США стало постепенно отождествляться с моральным превосходством. То и другое выступало в маске улыбающейся «добродетели», позу которой гарантировали сила и кулачное право. Все это и нашло свое выражение в доктринах «дипломатии канонерок», «большой дубинки». Политологи пытались доказать, что мировое американское правительство — естественная ступень в развитии человечества, а если Советский Союз не захочет подчиниться такому правительству, то ему придется иметь дело с войной. Руководство всем миром США должны взять силой, рассуждает Э. Джонстон в книге «Мы все в этом», поскольку жизненные интересы США простираются за пределы национальных границ, во всех направлениях, вплоть до самых отдаленных уголков земного шара. «Эта доктрина, — верно замечает американский социолог Д. Уерджин, — характеризуется экспансионизмом… Ома требует, чтобы страна находилась в состоянии постоянной военной готовности, в постоянной тревоге» [462] .
462
D. Yergin. Shattered Peace. The Origins of the Cold War and the National Security State . Boston , 1977, p. 196.
В
Развивая ту же идею, С. Хьюз «перманентность» международного кризиса» объясняет столкновением двух цивилизаций: «варварской» и «эллинской». Без тени смущения «эллинской культурой» объявляется американская, которая выступает носительницей «культурных традиций всех подлинных цивилизаций» [463] . Подобная мысль возникла и у профессора Коммаджера, которую он излагает в книге «Сознание американцев» [464] . Он тоже «авторитетно» подтверждает, что американская культура является наследницей древнегреческой, римской и палестинской культур. А коль так, то народы других стран должны отказаться от «ложной доктрины» национального суверенитета во имя торжества американского федерализма, а такие понятия, как «государственность», «нация», «патриотизм», «национальная гордость», должны быть преданы анафеме.
463
S. Hughes. An Essay for Our Times. New York , 1950.
464
H. Commager. The American Mind. New Haven, 1950, p. 3.
Весьма откровенен в этом отношении Г. Гэррет. Как и его идеологические предшественники, он пытается доказать, что создание «американской мировой империи» диктуется всем ходом истории. Гэррет уговаривает не бояться слова «империя», украшая ее сентиментальными словечками. Как Д. Перкинс приписывал империализму США «тревожную совесть», так и Гэррет спешит заверить читателя, что американская «империя» будет отличаться от всех прошлых добрыми намерениями, тем более что США уже «имеют почти все признаки былых империй». К ним он относит: превращение правительства в доминирующую силу; подчинение внутренних вопросов задачам внешней политики; господствующее положение военного мышления; систему наций-сателлитов, организованную для целей, называемых коллективной безопасностью; эмоциональный комплекс хвастовства и страха, созданный в стране за последние годы [465] .
465
G. Garrett. The People's Pottage. Caldwell , Idaho , 1953, p. 65.
Гэррет приходит в восторг от собственного утверждения, что его страна «похожа» на империи прошлых времен. Римская империя, пишет автор, была «защитницей цивилизации», испанская добавила к этому «духовное спасение», британская исповедовала благородный миф о «бремени белого человека». США дополнили эти признаки империи лозунгами «свободы и демократии» [466] . Не особенно церемонясь, Гэррет объявляет Соединенные Штаты прямыми наследниками всех империй прошлого.
466
Ibid., p. 159.
Эта бесноватая идея довольно устойчива. Приведем, нарушая хронологию изложения, примеры из более поздних изданий. В сборнике «Империализм и колониализм» [467] , изданном в 1964 году, колониализм изображен как объективно неизбежный и даже полезный этап развития человечества. Он, этот этап, способствовал, видите ли, взаимодействию культур. Далее авторы сборника особенно восторженно пишут о британском империализме, приписывая ему такую «отличительную черту», как стремление к цивилизаторскому преобразованию подчиненных стран. Подобная доброта в оценках английских «братьев» объясняется просто. После второй мировой войны, говорится в работе «Америка и мировое руководство», США унаследовали от Британии задачу «защиты независимости малых народов» [468] , а заодно и цивилизаторскую миссию. «Концепция миссии, — пишет М. О'Лири, — включает в себя большую дозу гуманизма». Движущей силой в американском миссионерском идеале вкупе с гуманизмом является вера в то, что «американский образ жизни… может быть экспортирован к выгоде других наций» [469] .
467
G. Nadel, P. Curtis (eds.), Imperialism and Colonialism. New York , 1964.
468
D. M a 1 о n e, B. R a u с h. American and World Leadership, 1940—1965. New York, 1965, p. 96.
469
M. О ' L e a r y. The Politics of American Foreign Aid. New York ,1967, p. 13.