От варягов до Нобеля. Шведы на берегах Невы
Шрифт:
На лыжах в Пулкове
За более чем двухсотлетнее существование Петербурга до переворотов 1917 г. более или менее длительное время в городе работали многие шведские художники. Ульф Абель, положивший много сил на установление их имен, насчитал около двадцати человек. Наиболее значительными являются, вне сомнения, Рослин, Патерсен и Мазер, а также художница младшего поколения — дочь астронома Оскара Баклунда — Эльза, родившаяся в Пулковской обсерватории в 1880 г. В отличие от своих старших коллег Эльза выросла и получила художественное образование в Петербурге.
Первые годы своей жизни она провела в России, а потом была отправлена к родственникам в Стренгнес, чтобы учиться там в шведской школе. По окончании
Еще более глубокое впечатление произвел на Эльзу Андерс Цорн, с произведениями которого она познакомилась в Петербурге в 1897 г. на выставке скандинавского искусства (см. ниже главу «Визиты знаменитостей. Баловень судьбы»). Эльза и ее подруга-художница Ангелика Линдеман (дочь секретаря директора обсерватории) написали Цорну письмо, но ответа не получили и в 1901 г. решили поехать в город Мура, где жил художник. По приезде туда они выяснили, что Цорна дома нет. Объявившись примерно через неделю, он был приятно удивлен тем, что девушки из самого Петербурга приехали встретиться с ним.
Эльза Баклунд около 1900 г.
Цорн оборудовал амбар, где они могли заниматься живописью, а потом обсуждал с ними их работы. Следующим летом девушки снова приезжали в Мура, а в 1903 г. Эльза поехала туда одна. В том же году она отправилась в Париж, где на протяжении нескольких месяцев училась у Эжена Карьера.
В это время у Эльзы Баклунд уже была в Петербурге собственная мастерская, и девушка вошла в художественные круги. Весной 1904 г. она решает отправить несколько живописных полотен в Академию художеств, надеясь, что их примут для ежегодной выставки. К ее собственному удивлению, все картины (семь или восемь) были приняты, и среди них картина «На лыжах», которую принято считать одной из лучших ее живописных работ той поры. В письме матери Эльзы своей сестре в Стренгнес читаем: «…Картины Эльзы… удостоились очень больших похвал во всех газетах, а самые лестные отзывы — о написанном маслом великом лыжнике Хельге; эту картину не одна русская газета восхваляет за ее простоту, хороший рисунок и живость изображения». В том же письме сообщается, что иллюстрированный журнал «Нива» предложил Эльзе поместить на своих страницах репродукцию этой картины, обещая гонорар в размере двадцати пяти рублей.
Решающим обстоятельством для карьеры Эльзы Баклунд стала ее встречах театральным деятелем, балетным импресарио и пропагандистом русского искусства за рубежом Сергеем Дягилевым, имя которого было тогда в художественном мире одним из самым ярких. Он взял картину «На лыжах» и парную к ней «На финских санях» (1906) на несколько международных выставок, которые устраивал в России и за рубежом, в том числе на парижскую 1907 г.
Хотя воздух эпохи был пропитан духом новизны и отчасти авангардизма, главными образцами для Эльзы служили Андерс Цорн и Валентин Серов — в своем духе новаторы, но не борцы с традициями. Они были лучшими портретистами того времени. Не случайно Эльза постепенно сосредоточилась именно на портретной живописи. Выбор жанра был одобрен ее отцом, озабоченным тем, чтобы дочь своим трудом могла зарабатывать себе на жизнь. Несмотря на высокое положение отца, семья была небогата; Оскар Баклунд в денежных делах не разбирался, а Эльза была слишком самостоятельной, чтобы позволить себе зависеть от семьи. Именно как портретист она приобрела наибольшую известность. Она написала портреты членов своей семьи и коллег отца,
По мнению отца, Эльза была даже слишком самостоятельна, чтобы выйти замуж. Но в 1911 г. она познакомилась с агрономом Ульриком Сельсингом. На следующий год они поженились и уехали в Швецию, где Эльза продолжала писать. Участие в Балтийской выставке, проходившей в Мальмё в 1914 г., она принимала как представительница Швеции.
В 1916 г., во время войны, внезапно скончался Оскар Баклунд. О похоронах подробно написали многие европейские газеты. Среди провожавших астронома в последний путь упоминались великая княгиня Елизавета Маврикиевна, вдова президента Петербургской Академии наук великого князя Константина Константиновича, а также представители Военно-морского министерства и Министерства культуры, непременный секретарь и вице-президент Академии наук, шведский посланник Эдвард Бренд-стрём, норвежский посланник Пребенсен, другие лица из скандинавской колонии, шведского прихода и т. д.
Эльза тотчас же отправилась в Петербург, но в страну, в которой она выросла, ее не впустили: шла война, и граница была закрыта. Газета «Свенска Дагбладет» сообщала: «Звучит „Отче наш“, и гроб медленно опускается вниз. Квартет исполняет „Integer vitae“ („Человек непорочной жизни“), глухо падает земля, и все кончено. У края могилы долго остаются вдова усопшего, его дочь, три невестки, два сына… Старший сын, полковник, участвует в исполняемой артиллеристами похоронной песне… старшая дочь, художница, борется на границе с равнодушной колючей проволокой в надежде получить паспорт…»
Эльза в конце концов прорвалась через «колючую проволоку» и смогла вернуться в Швецию вместе с матерью, тайной советницей Ульрикой Баклунд. Это был последний приезд Эльзы в Россию. Она скончалась в шведском городе Вестеросе в 1974 г. в возрасте девяноста четырех лет.
«Самый умышленный город на свете»
Если российская столица с ее расточительной аристократией представляла собой труднопреодолимый соблазн для выдающихся живописцев Европы, то Петербург как «проект» был заветной мечтой архитекторов: совершенно новый город, помимо всего прочего еще и столица, которую надо проектировать и строить. Сюда приглашалось множество иностранных зодчих, и российская казна предоставляла в их распоряжение почти неограниченные средства. Многие сделали себе имя в российской столице и так и не вернулись в свои родные страны.
Лишь считаные города в мире выросли за столь краткий срок, как Петербург. Меньше чем за двести лет он из ничего стал одной из ведущих мировых метрополий.
В архиве Эрмитажа хранится этот рисунок тушью и карандашом, выполненный Никодемусом Тессином-младшим, — проект церкви на Васильевском острове
Вместе с тем Петербург — один из самых хорошо спланированных, по выражению Достоевского, «умышленных» городов на свете, обладающий уникальным архитектурным оформлением.
Поначалу в городе работали почти исключительно иностранные архитекторы — по преимуществу итальянцы и французы. Петропавловская крепость, Летний дворец, Зимний дворец, Эрмитажный театр, Академия наук, Манеж, Генеральный штаб, Александрийская колонна, Исаакиевский собор, Мраморный дворец, Сенат и Синод, Строгановский дворец, Юсуповский дворец, Михайловский дворец (здание Русского музея), Аничков дворец, Гостиный двор, Смольный монастырь и Смольный институт — все эти (и многие другие) здания возведены по чертежам приглашенных иноземных зодчих, таких как Трезини, Растрелли, Кваренги, Ринальди, Росси, Тома де Томон, Монферран, Валлен-Деламот и другие.