От ведьмы слышу!
Шрифт:
— Как интересно! Я, правда, знавала другой вариант захватывающей истории о создании Франкенштейна, но то, что вы сейчас рассказали, мне нравится больше. Я люблю сказки со счастливым концом…
Тут раздался грохот. Я вскочила, но оказалось, что это просто проснулся мальчик Слава, слез с деревянной сирены и ногой нечаянно зацепил прислоненный к стене якорек-кошку, который и произвел столько шума.
Слава, зевая, подошел к столу, но, увидев меня, ойкнул и попятился.
— Мам, — заговорил он испуганным голосом. — А ты как здесь оказалась? А папа где?
Я ущипнула за бок дремлющего
— Дорогой, просыпайся, пообщайся с ребенком!
Авдей мгновенно расстался с персиками и окинул окружающую действительность взглядом трезвенника. Потом увидел сына.
— Ярослав! — грозно обратился он к отпрыску, вытирая платком персиковый сок с усов. — Почему у тебя появились тайны от нас с мамой?
Яська бесстрашно подошел к столу, уселся на предложенный Сурикяном табурет и объяснил:
— Я боялся, что вы меня не поймете. И не отпустите в плавание.
Мне хотелось разразиться длительной педагогической тирадой, но я вовремя вспомнила собственную маму с ее бесконечными лекциями на тему неправильности моей жизни и прикусила язык. И сказала только:
— Зря ты так, сынок. Почему ты думаешь, что мы такие уж непонятливые родители-садисты?
Тут меня неожиданно поддержал печальный боцман Бецман:
— В самом деле, капитан Слава… Ваши почтенные родители должны знать всю правду. Если путешествие начинается со лжи, оно не будет удачным. Сказки не любят обманщиков.
— Это моя вина, — глухо изрек хранитель корабля-призрака. — Это я Славку подговорил молчать.
— Подговорили! Детский сад какой-то!
— Так ведь вы, Виктория, ведьма, от вас всего можно ожидать. Запрете Славку — и все наши надежды и мечты рухнут…
— Спасибо вам на добром слове. От ведьмы. Злой, ужасной, коварной и безжалостной. Славка! Ну что ты на меня так смотришь! Неужели ты смог бы тайком уплыть от нас с папой и ничуточки тебе бы нас не было жалко?!
Будущий капитан виновато зашмыгал носом:
— Я бы вам своего двойника оставил. Того, который утром кашу ел.
— Значит, все-таки был двойник?! А может, это ты двойник, а мой настоящий сын все-таки уплыл?
— Нет, мам. Настоящий — я. Понимаешь, я сам не знаю, как у меня получилось сделать этого двойника. Просто подумал: вот пусть он побудет вместо меня, пока я путешествую, и слушается маму с папой, и овсянку эту мерзкую ест… Я закрыл глаза, представил, потом открыл — смотрю, он стоит, моя копия…
Я была потрясена. Судя по сотворенной моим сынком копии, он был сильнее всех известных мне магов и ведьм, способных создавать лишь мороки максимум на двое суток. Это что же, мой сын владеет магией, а я не в курсе?!
— Славик, а где копия теперь?
— Здесь. — Сын указал на сердце. — Он пришел и просто растворился во мне. Как воздух. Но если хотите, я могу его вызвать.
Понятно. Вот почему мне казалось, что я столкнулась с какой-то неизвестной, хитрой волшбой. Волшбой родного сына.
Сын меж тем сжевал апельсин и украдкой потянулся к бокалу с вином.
— Славка! — Я взглядом превратила бокал в кружку
— Больше не буду! — Отпрыск изобразил послушание. Неартистично, впрочем, изобразил.
— И все-таки, может быть, кто-нибудь объяснит мне, как отцу этого ребенка, что это все значит? — подал голос Авдей. — Что вы всё ходите вокруг да около.
— Хорошо. Раз уж так получилось и вы здесь, вы вправе знать все, — склонил голову в знак согласия хранитель «Летучего Голландца».
— Слухи о том, что корабль-призрак, или «Летучий Голландец», — вестник бед и несчастий на море, сильно преувеличены. На самом деле команда этого корабля из века в век стремится исполнить пророчество своего самого первого капитана. Однажды, когда дьявольский шторм трепал корабль и команду так, что казалось, они незамедлительно пойдут ко дну, капитан, привязав себя к грот-мачте, чтоб не упасть, воскликнул: «Не страшитесь! Я вижу то, чего вы не видите, — есть где-то на этой грешной земле остров, который нас ждет! Будут меняться века, будут всходить на эту палубу новые капитаны, но только один, в чьем имени звучит ярость и слава, поведет вас к этому острову. На острове том вы обретете все то, о чем только может мечтать доброе человеческое сердце. Так будет!!!» И едва сказал эти слова капитан, как в мачту ударила страшная молния и испепелила и мачту, и капитана.
С тех пор прошло немало столетий. Команда корабля оставалась прежней и не могла сойти на берег ни в одном порту — ведь капитан не дал на это приказа. Сменялись капитаны, но ни один из них не знал пути к Острову, Которому Нет Описания…
— Остров, Которому Нет Описания?! — перебила я. — Окно?!
— Да.
— Послушайте, — заговорила я тоном сертифицированного эксперта в области легенд, преданий и пророчеств, — это, вероятно, красивая сказка, поддерживаемая в среде ваших морских душ. Но не более! И если вы думаете, что я отпущу своего сына в сомнительное путешествие, да еще на сомнительном корабле с сомнительной командой, то глубоко ошибаетесь! Быть ведьмой не означает быть сумасшедшей и верить всяческим россказням! Этак можно отправиться на поиски Зачарованного луга, где пасутся воспетые Корнеем Чуковским тянитолкаи! И потом, ваш остров звучит как-то несолидно. Чего уж мелочиться, пусть мой сын сразу отыскивает Атлантиду и сокровища Фрэнсиса Дрейка!
Морские души как-то посмурнели после моего гневного монолога. Авдей время от времени кивал, поддерживая мою вполне логичную и обоснованную позицию.
А Ярослав…
Глаза десятилетних мальчиков — особенные глаза. В них, как в сломанном калейдоскопе, можно увидеть то прекрасный узор, то уродливую злую карикатуру на весь мир. Все зависит от того, как в эти глаза смотреть.
Мы с Ярославом посмотрели друг на друга, и мне захотелось плакать.
— Сынок, — стремясь загнать предательские слезы поглубже, спросила я. — Неужели ты всерьез во все это веришь?