От Земли к Андромеде
Шрифт:
– Договорились, как-нибудь заскочу.
Степаныч с Катей ушли домой, пригласив соседей в воскресенье на шашлыки. Оставшись одни, Вероника спросила Николая:
– Что станешь с потрошителем и насильником делать? Ты же не позволишь ему больше совершать преступлений?
– По-разному уже думал, - ответил он, - хотел в начале его на месте взять, перед насильственными действиями, но зачем девушку пугать, ни к чему это, он и так много наворотил. Приехать, чтобы он все написал, а потом самого выпотрошить? Руки пачкать о гниду... Сдам его в полицию... зэки его сами накажут.
– Его в одиночку поместят и пожизненный срок дадут - зэки до него добраться не смогут, - возразила Вероника.
– Доберутся, не беспокойся, найдутся добрые люди, отведут в другую камеру.
Ковалев позвонил Кирносову.
– Павел Аркадьевич, я понимаю, что уже поздно, но разговор серьезный и безотлагательный, подъезжай ко мне домой, жду.
– Хотя бы тему намекнули, Николай Петрович.
– Тема злободневная - маньяк-потрошитель.
– Еду, - ответил Кирносов.
По приезду он спросил с порога:
– Карнаухов с командой что-то нарыли? Он сам бы мог ко мне обратиться.
– Полковник, договоримся сразу - без лишних вопросов. Сам хотел эту гниду выпотрошить, но... Условие одно - на меня не ссылаться. Как вы там задержание оформите - мне все равно. Случайно или по плану реализации оперативных мероприятий, но взять преступника должны до утра, иначе еще одной жертвой станет больше. За содержание в одиночной камере он сам вам информацию выложит, успевайте только записывать и свои нервы в узел завязывать, чтобы раньше времени гниду не раздавить собственноручно. Сравните ДНК и другого не потребуется.
Ковалев назвал адрес и фамилию.
– Только один вопрос, Николай Петрович, почему в полицию его отдаете?
– Потому что полиция должна ловить преступников, а не народ. Добрые люди и в СИЗО найдутся, в одиночке держать не станут. Он все прочувствует, все прелести им совершенные.
Кирносов уехал, по дороге обдумывая ситуацию. Он следователь, а не оперативник... Полковник поехал сразу же в ОМОН, зашел к командиру дежурного отделения.
– Мне нужны три-четыре бойца с крепкими нервами, чтобы при задержании преступника не убили сразу и не забили до смерти.
– Заявка есть?
– Оформлю после задержания у себя в кабинете, информацию только что получил, времени на формальности нет.
– Если кто-то с заявкой придет, а у меня бойцов нет, что я начальству скажу?
– возразил командир.
– Я же говорю, что заявка будет, - ответил Кирносов.
– Ладно, не первый день тебя знаю. Кого берем?
– Маньяка, который девчонок насилует и убивает. Огнестрельное оружие у него вряд ли есть, но холодное имеется.
– Так с этого и надо было начинать, говори адрес.
Командир отделения собрал своих бойцов.
– Едем брать особо опасную гниду, скорее всего у него только холодное оружие, но быть начеку. Брать жестко, без любезностей, единственное условие - взять живым, только живым и не сильно покалеченным, чтобы мог говорить и чистосердечное признание написать. Отпинать по полной программе, но морду целой оставить и правую руку. Вопросы?
Такой приказ омоновцы еще не получали ни разу, догадались, спросив:
– Маньяк что ли? Зачем его живым брать?
– Умный нашелся... Свое он и так получит... живым и не сильно покалеченным, это приказ.
Автомобиль спецназа ехал по небольшой улочке с деревянными частными домами. Кирносов волновался больше омоновцев - маньяк ли, сознается ли сразу, не покалечили бы его сильно? Фактами он не располагал - всего лишь верил Ковалеву.
Маньяк выбрал неплохое убежище - частный дом с закрытым двором, где можно укрыть автомобиль от посторонних глаз. Хозяин с удовольствием сдал его в аренду, ни о чем не расспрашивая и не появляясь в нем.
Маньяк приобрел Жигули седьмой модели в хорошем состоянии по доверенности, собственник о нем ничего не знал и вычислить преступника по машине было практически невозможно. В городе всегда можно встретить одиноко идущую девушку, и маньяк успешно пользовался этим. Открывал заднюю дверцу автомобиля, вроде бы что-то ища в нем, когда девушка подходила, ничего не подозревая, резко, без взмаха, бил ее в солнечное сплетение. Хватая воздух, она сгибалась без звука, со стороны, если кто-то и наблюдал, казалось, что встретились давние знакомые, обнимаются и мужчина нежно усаживает подругу в салон тонированной машины. Он надевал на нее наручники сзади и быстро уезжал. Дверцы блокированы, стекла тонированы, в салоне музыка - хоть закричись, хоть застучись.
Маньяк свободно въезжал во двор и уже без опаски выводил девушку из машины. В комфортных условиях насиловал ее в разных позах, удерживая иногда день, а иногда сутки. Потом возвращал в автомобиль и увозил на какой-нибудь пустырь. Истошного крика он не переносил, заклеивал скотчем рот, вставлял во влагалище нож и единым движением вспарывал тело до грудины. Смотрел с ухмылкой на бежавшую кровь, на обезумевшие от боли и страха глаза, на вываливающиеся из брюшной полости кишки. Он наслаждался видением... Когда тело затихало от агонии, он садился в машину и уезжал.
Омоновцы, подъехав к адресу, осмотрелись. Двое отправились к тыльной стороне дома, чтобы держать под контролем окна с противоположной стороны. Трое, выбив одним ударом дверь, ворвались внутрь. Маньяк мгновенно сообразил, упал на пол и закрыл голову руками, закричав:
– Сдаюсь, я не сопротивляюсь.
Берцы заработали, соприкасаясь с животом, спиной и мягким местом. Кирносов, вошедший следом, видел, как маньяк корчится на полу, извиваясь от ударов, крикнул:
– Прекратить немедленно.