Отбившийся голубь. Шпион без косметики. Ограбление банка
Шрифт:
Дортмундер искоса посмотрел на него — на этот раз Виктор не улыбался, а наоборот, выглядел так, словно все осознал и теперь раскаивается. Некоторое время Дортмундер сверлил его взглядом.
— Ладно, — наконец проворчал он. — Не бери в голову.
Виктор тут же снова расцвел в улыбке и радостно сообщил сидевшему к нему спиной Дортмундеру:
— Я очень рад, что вы не обиделись, мистер Дортмундер.
Тот тихо зарычал, по–прежнему глядя в окно.
— В конце концов, — продолжал Виктор, — если вам не хочется раскрывать свои политические убеждения, то вы вовсе не обязаны это
— Виктор, — предостерегающе прошипел Келп.
— Что?
— Опять ты заводишь по новой.
— Ой, да… кстати, нам здесь сворачивать.
Дортмундер проводил взглядом перекресток и почувствовал, что машина сбавила ход.
— Я здесь развернусь в другую сторону, — сказал Келп.
— Объезжай вокруг квартала, — перебил его Дортмундер.
— Куда проще развернуться, — покачал головой Келп, останавливая машину.
Дортмундер повернулся и, не обращая внимания на улыбку Виктора, сурово посмотрел на Келпа.
— Объезжай вокруг квартала, — повторил он.
Виктор, не замечая повисшего в воздухе напряжения, указал вперед.
— Почему бы нам просто не доехать вот до того места и не свернуть направо? Все равно приедем туда, куда надо.
— Да ради бога, — Келп пожал плечами с таким видом, будто ему было совершенно безразлично, куда ехать.
«Торнадо» двинулся вперед, и Дортмундер, в очередной раз отвернувшись от улыбки Виктора, мрачно уставился на вереницу домов за окном. Проехав мимо пары небольших торговых центров, каждый из которых имел свой магазин грампластинок и китайский ресторанчик, они остановились перед банком.
— Вот он, — сказал Келп.
Это было старомодное здание, сложенное из серого камня, потемневшего от времени. Чувствовалось, что архитектор, проектируя здание, приложил все усилия, чтобы банк, подобно большинству своих собратьев, построенных на юго–востоке страны в 20–е годы, походил на древнегреческий храм, поскольку это было последнее десятилетие, когда американцы всерьез поклонялись деньгам. Как и во многих других банках, расположенных в пригороде, греческие мотивы на самом деле не очень соответствовали размерам этого здания — четыре серых каменных колонны фасада стояли так близко друг к другу, что к двери посетителям, скорее всего, приходилось буквально протискиваться между ними.
Несколько секунд Дортмундер разглядывал входную дверь, колонны, тротуар и витрины магазинов по обе стороны банка, а затем дверь открылась и оттуда вышли двое мужчин в рабочих комбинезонах и строительных касках, неся высокий деревянный стол для посетителей — ручки на цепочках болтались, словно остатки бахромы на скатерти.
— Мы опоздали, — проворчал Дортмундер.
— Не этот банк, — поправил его Келп, — а вон тот.
Дортмундер снова повернулся к Келпу, старательно не замечая улыбки Виктора. Келп молча указал на противоположную сторону улицы, и Дортмундер, которому пришлось слегка пригнуться — на одну ужасную секунду ему показалось, что Виктор того и гляди чмокнет его в щеку, — нет, слава богу, обошлось, — посмотрел на другой банк.
Сначала он ничего не понял. Что–то широкое и приземистое, выкрашенное в бело–голубой цвет и сверкающее хромировкой, — вот и все, что он сумел разобрать. Но затем,
ВРЕМЕННЫЙ ФИЛИАЛ
«Треста Капиталистов и Иммигрантов»
Смотрите, как мы РАСТЕМ!
— Это что за чертовщина? — удивился Дортмундер.
— Трейлер, — невозмутимо ответил Келп. — Это то, что называется «домом на колесах». Неужели никогда таких не видел?
— Да, но это–то что за хреновина?
— Это банк, — спокойно ответил Келп.
— Мистер Дортмундер, — не переставая улыбаться, вмешался Виктор, — они сносят старое здание, а на его месте хотят построить новое. Так что пока банк располагается в передвижном доме.
— В трейлере, — уточнил Дортмундер.
— Да такое бывает сплошь и рядом, — сказал Келп. — Неужели никогда не замечал?
— Вроде бы, — согласился Дортмундер и невидящим взглядом уставился в окно, пытаясь извлечь из всего этого хоть какой–то смысл. Увы, это оказалось довольно трудно. Особенно если учесть, что Виктор, не переставая, улыбался ему в левое ухо. — Ничего не понимаю. Я сейчас вернусь. А вы подождите здесь.
Он вылез из «торнадо» и пошел вдоль улицы, по пути рассматривая здание старого банка. Часы показывали почти пять вечера, но внутри было полно людей в строительных касках; они разбирали здание на части в ярком свете прожекторов. По–видимому, руководство банка так спешило снести старое здание и поскорее построить новое, что было готово оплачивать сверхурочные. Наверное, они волнуются за трейлер, — решил Дортмундер.
Дойдя до угла, он повернул налево, постоял у светофора, дожидаясь, когда загорится зеленый свет, и перешел на противоположную сторону улицы. Затем снова повернул налево и направился к трейлеру.
Трейлер находился в самом конце квартала — в единственном на всей улице месте, где не было домов. Это был самый большой трейлер, который когда–либо доводилось видеть Дортмундеру — футов пятьдесят в длину и двенадцать — в ширину. Установленный на одной линии с фасадами домов, он заполнял собой всю площадку — один конец упирался в стену магазинчика Кресджа, другой выступал на тротуар у перекрестка. Сама площадка была усеяна осколками битого кирпича, что указывало на то, что совсем недавно здесь стоял ещё один снесенный дом; скорее всего, в банке специально подгадали время для реконструкции, чтобы можно было без осложнений занять свободное место поближе к старому зданию.
В передней части трейлера было две двери; к каждой из них вели ступеньки двух деревянных крылечек, между которыми располагалась вывеска с надписью «Временный филиал». Фундаментом служили массивные серые цементные блоки; узенькие окна в стенке трейлера, больше похожие на прорези для писем в почтовом ящике, изнутри были завешены металлическими жалюзи. Сейчас банк был закрыт, но в щели между жалюзи проникали тонкие полоски света.
Проходя мимо, Дортмундер внимательно оглядел трейлер. Толстый пучок электрических проводов соединял банк с телефонной и электрической линиями, проложенными по главной авеню и боковой улице, делая его похожим на дирижабль прямоугольной формы, удерживаемый на земле только этими прочными канатами.