Отбившийся голубь. Шпион без косметики. Ограбление банка
Шрифт:
– А вот сюда нам присовокупить нечего, – сказал Махоуни. – Совсем нечего. Так что, возможно, ты все–таки пришел сюда, чтобы убить меня. И не стал караулить возле дома либо по глупости, либо потому, что надеялся застать меня врасплох.
Траск и Слейд закивали. Слейд сказал:
– Вот так–то, племянничек. Все сходится.
– Кто–то, – произнес я с дрожью в голосе, – использует меня как мальчика для битья. Я в жизни не перемолвился словом с Тони Тафи. Я сейчас впервые слышу
Хотел бы я знать, кто из вас врет.
Махоуни не на шутку оскорбился.
– Я – лгу? Да за каким чертом?
– Может, сведения просочились по вашей вине, – предположил я. – И теперь вы хотите выгородить себя, свалив все на меня.
– Ну, пожалуй, все. Я наслушался, – сказал Махоуни.
Я тотчас же воззвал к Траску:
– Возможно, вы уже успели поговорить с мистером Гроссом, что вчера со мной была вовсе не мисс Алтея.
Траск нахмурился.
– Ну и что?
– А то, что мистер Гросс полагает, будто я в сговоре с мисс Алтеей и поэтому стучу в полицию и пристукиваю людей. Но если я не заодно с мисс Алтеей, то каковы мои мотивы?
– Не наше это дело – разбираться в твоих мотивах, – заявил Траск.
– Но ваша задача – заботиться о том, чтобы синдикат работал как надо. А что если за всем этим и впрямь стоит Махоуни, который любой ценой пытается замазать собственный промах? Ну, увезете вы меня, убьете, а что изменится?
Дела–то не поправятся. А Махоуни найдет другого козла отпущения, может, даже кого–нибудь из вас двоих. И так будет продолжаться без конца.
Махоуни проворно вскочил на ноги.
– Эй, минутку, черт возьми!
Не сводя с меня глаз, Траск взмахом руки велел ему сесть и заткнуться.
Казалось, он и развеселился, и заинтересовался.
– Ладно, племянничек, – проговорил он, – продолжай. Что еще ты хочешь сказать?
– Меня подставляют, – ответил я. – Это единственное, что я знаю наверняка. Может, Махоуни, может, кто–то еще.
– А если это делает не Махоуни? – спросил Траск с таким видом, будто просто убивал время в ожидании телефонного звонка.
– А вам никогда не приходило в голову, что Махоуни попался? Может, полиция еще не уверена, но подозревает, что он продался синдикату. Поэтому безопасности ради его не допускают к сведениям, чреватым неприятностями.
Например, не говорят ему, кто настоящий стукач, поскольку того еще не выдоили до капли.
Махоуни таращился на меня, разинув рот. У Траска по–прежнему был иронический вид. Он повернул голову и спросил:
– Ну, что ты об этом думаешь, Махоуни?
– Я думаю, – произнес тот немного сдавленным голосом. – Я думаю, что все это
– Мы можем по–быстрому это проверить, – предложил Слейд.
– Хорошо, – ответил я, поворачиваясь к нему. – Отлично. Давайте проверим.
Махоуни настороженно взглянул на Слейда.
– Что такое?
– Тафи здесь? – спросил Слейд.
– Наверное, – ответил Махоуни. – Должно быть, у себя в кабинете.
– Мы с Траском куда–нибудь спрячемся, а ты позови Тафи. Молокосос скажет, что никогда прежде не видел Тафи и не слыхал о нем. Поглядим, узнает ли Тафи молокососа, и послушаем, что ему известно.
– Прекрасно, – быстро проговорил я. – Очень хорошо. Я шаг за шагом подбирался по цепочке к сути обвинений против меня и к имени своего обвинителя. От дяди Эла – к Агриколе, Гроссу и Махоуни, а теперь вот Тафи.
Было бы здорово, если б эта цепочка кончилась на нем.
Махоуни эта мысль радовала куда меньше.
– А если он рассыплет горох? Если начнет болтать с Тафи?
Траск улыбнулся и покачал головой.
– Не начнет. Этим он только убьет Тафи, потому что тогда нам придется заткнуть бедняге рот. Ты ведь не захочешь так подводить Тафи, правда, племянничек?
– Нет, я ничего не скажу, – ответил я.
– Застрелить Крепыша Тафи? – спросил Махоуни. – Прямо тут, в моем кабинете?
– У меня есть глушитель, – сообщил ему Слейд. – А труп сможем вытащить, когда нам скажут, что для племянничка путь свободен.
– Кроме того, не будет никакой нужды стрелять, – добавил Траск. Правда, племянничек?
– Правда, – пообещал я.
– Ну… – с сомнением произнес Махоуни.
– Давай, давай! – поторопил Траск. – У нас мало времени.
Махоуни покачал головой. Ему по–прежнему не нравилась эта затея, но он все–таки сказал:
– Дайте я проверю, у себя ли Тафи.
Мы ждали, а Махоуни тем временем названивал по телефону. Судя по разговору, Тафи был на месте. Махоуни спрашивал, не заглянет ли тот на минутку. Потом он повесил трубку и сказал:
– Сейчас придет.
Траск и Слейд отступили к двери в дальней стене кабинета.
– Смотри, племянничек, – сказал мне Слейд, а Траск улыбнулся, и оба скрылись из виду.
Мы с Махоуни стояли и смотрели друг на друга. И он, и я нервничали, а посему молчали. Время зависло в воздухе, будто маятник, застывший в высшей точке своего подъема.
Послышался один резкий удар в дверь, потом она открылась, и вошел высокий черноволосый детина грубого обличья, с костлявой физиономией и костлявыми пальцами. Таких называют «черными ирландцами». Гибрид Джона Уэйна и Роберта Райана.