Отбор без правил
Шрифт:
К удивлению, куратор высказывался вполне одобрительно о моей работе в лазарете, а на мой рассказ о нескончаемом магическом резерве пояснил, что такое иногда случается с истинными Палингами.
В момент истинной нужды они чувствуют связь с Богами, подарившими магию нашей династии.
На это я пожала плечами, но Тортон тут же перевел разговор на другое. Заявил, что и он не теряет времени даром. Его работа тоже кипит, и он прикладывает всяческие усилия, чтобы я прошла через четвертое испытание.
– Подкупаете народ Атии?
– помню, как поинтересовалась у него с сарказмом в голосе.
–
Это была шутка, но Тортон лишь многозначительно улыбнулся, заявив, чтобы я не забивала себе голову вещами, которые меня не касаются. И я не стала, потому что у меня было чем ее забивать. Ушла к своим книгам, а потом и легла спать, так как утром снова надо было рано вставать.
Потом лазареты вернулись к привычному ритму работы, и в моей помощи больше никто не нуждался. Мы попрощались с Софией, и пожилая лекарка заявила, что она обязательно будет присутствовать на четвертом испытании.
И еще, что мне стоит ждать поддержку от Гильдии Целителей.
Помню, как сильно я удивилась в тот момент, потому что мысли о предстоящем испытании совершенно вылетели из моей головы. А затем расчувствовалась - выходило, что в день, когда народ огласит свою волю, я буду не одна... По крайней мере, Целители встанут на мою сторону.
Похоже, только они одни - с чего бы остальному народу Атии пожелать такую королеву, как я?
Этого я не знала. Но вернувшаяся к своим обязанностям Мэй почему-то с уверенностью заявила, что многие считают будущей королевой именно меня. И она тоже так думает. Затем старательно завила мне волосы и подобрала золотые украшения к белоснежному платью, подчеркивающему еще более загорелое мое лицо - за последнюю неделю у меня не было времени прятаться от солнца.
Наконец, я взглянула на себя в зеркало и осталась вполне довольной увиденным. Но исключительно до момента, пока в мои покои не вошла Ульрика. На ней было пышное золотистое платье, белоснежные локоны обрамляли лицо с тонкими чертами, и выглядела принцесса оглушительно прекрасной. Но при этом казалась бледной и встревоженной.
Уставилась на меня, заявив, что нам нужно серьезно поговорить.
Наедине.
– Хорошо, - пожала я плечами, но тут Торко, таскавшийся за мной по пятам всю эту неделю, почему-то воспротивился. Заявил, что король запретил, и ни о каких «наедине» не может быть и речи.
Они тоже будут присутствовать при нашем разговоре. И пусть Томас Марч убит, но он собирается ответственно защищать меня от всего. Хью и Рональд тоже засобирались, на что я даже мысленно удивилась - неужели они не попадали в обморок от неземной красоты принцессы Островного Королевства?!
Но они почему-то не попадали.
Впрочем, мне было любопытно, что за дело ее ко мне привело, потому что до этого момента Ульрика относилась ко мне, как к мебели, неудачно вставшей у нее на пути.
– Торко, раз уж принцесса хочет поговорить со мной наедине, - повернулась я к своему стражу, - то мы с ней все-таки поговорим. Вернее, я поставлю звуконепроницаемый купол, так что ты сможешь меня видеть, но услышать не получится.
На это дракон, пару раз хвастливо заявлявший - я слышала краем уха!
– что очень скоро он станет
– Хорошо, - заявил мне, хотя по лицу было видно, что нашего разговора он почему- то не одобряет.
И я пожала плечами, затем взмахнула рукой, отгородив нас с Ульрикой от мира мужчин.
– Присаживайся, - указала ей на мягкое кресло в гостиной, возле которого стоял маленький столик с несколькими хрустальными вазочками, полными чудесных атийских сладостей.
– Слушаю тебя внимательно.
Но вместо того, чтобы опуститься в кресло и рассказать, что у нее стряслось, Ульрика подошла к комоду, на котором стоял присланный этим утром от Райгара букет. Уставилась на цветы, затем...
– Ой!
– выдохнула картинно, столкнув вазу. Та упала и разбилась раньше, чем я, не ожидавшая подобного поворота, успела остановить ее магией.
Затем Ульрика наступила остроносой туфлей на один из розовых бутонов, безжалостно его раздавив.
– Какая же я все-таки неловкая, - заявила мне фальшивым голосом.
– Не слишком похоже, - поморщилась я.
– Что тебе от меня надо, Ульрика?
– Что мне от тебя надо?
– переспросила она, уставившись на меня лазоревыми глазами.
– Я хочу, чтобы ты осознала сложившуюся ситуацию и сделала из нее правильные выводы. Ума, похоже, тебе не занимать, поэтому ты в состоянии понять, кто я и кто такая ты. И еще - что я никогда отступлю от того, что принадлежит мне.
– А принадлежит тебе, наверное, Райгар Дорн?
– я все-таки решила уточнить, прикидывая, к чему может привести наш разговор.
– И ты пришла мне сказать, чтобы я убиралась с Отбора и с твоего пути, не так ли?
– Ты все правильно поняла, - кивнула Ульрика.
– Ты должна уйти, иначе тебе несдобровать.
– Даже так!
– усмехнулась я, хотя по взгляду принцессы становилось ясно, что она не шутила.
– Я была рождена для того, чтобы стать королевой Атии, - произнесла она спокойно.
– Меня растили и обучали для этой роли. Мое призвание - любить Райгара, быть с ним рядом и стать правительницей Атии. Родить ему крылатых детей, укрепить династию и связи между нашими королевствами. К тому же отец дает за меня хорошее приданое. Наш брак принесет Райгару боевые корабли, с которыми он окончательно разгромит пиратов, терзающих его прибрежные города. И еще Атия получит спорные земли, на территории которых стоит порт Кемей, и тем самым Райгар упрочит торговое доминирование в северной части Срединного Моря.
Сказав это, уставилась на меня холодно, и я подумала, что у Ульрики, несмотря на всю ее красоту, крайне неприятный взгляд.
– А вот ты, девка с севера...
– продолжила она, на что я мысленно кивнула. Все правильно, сейчас самое время перейти к уничтожению соперницы.
– Подумай хорошенько, что дашь ему ты? Какую пользу принесешь ты Атии, если король поведется на твое смазливое лицо и все-таки выберет тебя? Кроме как согревать ему постель, ты ни на что больше не способна!
На это я улыбнулась. Мысли о Райгаре и его постели меня преследовала не только по ночам, но и с заметной регулярностью посещали и днем. Наши с ним поцелуи давно уже пробудили в моем теле столь сильные желания, что сдерживать их было выше моих сил.