Отчаяние
Шрифт:
– В каком смысле? – Ева еще чувствовала дурноту, но уже могла говорить.
– В прямом. Он расколошматил себе голову о стены… или ему помогли это сделать… а потом некто, окуная палец в разбитый череп, как в чернильницу…
– Думаю, никто ему не помогал, – возразила Ева с дрожью в голосе. – Он сделал все сам, и надпись тоже. Поэтому она такая кривая.
– Неужели человек в таком состоянии еще способен писать? С каждой буквой выковыривая из своих мозгов по куску?
– Человеческий мозг обладает очень большим запасом надежности, – откуда-то эта информация всплыла в памяти Евы. – Может погибнуть целое полушарие, а личность
– Тут, очевидно, ущерб был. Может, когда он начинал писать, то и имел в виду что-то осмысленное, но к концу скатился в полный бред.
– По-моему, это не бред, – покачала головой Ева, прислушиваясь к своим неуверенным воспоминаниям. – Тьма… микроком… мне кажется, это значит «микрокосм». Микрокосм равен макрокосму – вот что он пытался написать. Когда-то давно я слышала эту фразу… но не могу вспомнить, что она означает.
– Что-то средневековое, – припомнил Адам. – Кажется, представление алхимиков о том, что человеческая природа тождественна природе вселенной. Только они это понимали не в том смысле, что законы физики едины для всех, а более буквально и примитивно, ну и всякую мистику вокруг этого накручивали… Вот ведь черт! Как устроен звездолет – не помню, даже имени своего не помню, а всякую бесполезную чушь…
– Он, похоже, не считал ее бесполезной, – тихо произнесла Ева.
– Ну, ему она точно не помогла, – фыркнул Адам. – Ладно, к вопросу о пользе… – Он двинулся к трупу. Ева оставалась на пороге.
– Что ты хочешь делать? – спросила она.
– Во-первых, снять с него ботинки… Поделим по-братски? Тебе левый, мне правый?
Ева хотела ответить, что это глупая шутка, но поняла, что ее товарищ по несчастью совершенно серьезен.
– Едва ли будет удобно ходить в одном ботинке, – сказала она. – К тому же они мне явно велики. Забирай себе, если хочешь.
– Хорошо. – Адам снял обувь с трупа и обулся, попутно отметив, что на мертвеце нет носков. У него тоже были опасения насчет размера, но ботинки пришлись как раз впору.
– Вот, кстати, еще непонятно, – заметил он, – куда девалась вся одежда. Пока мы знаем только, что пилоты в рубке умерли одетыми – иначе их тела все были бы в крови. И что кто-то потом забрал их костюмы, не побрезговав тем, что они окровавлены. А вот все остальные, включая нас самих…
– Кстати, тех двоих мы пока не нашли, – напомнила Ева.
– Да. Но корабль большой. И, кстати, не факт, что их было двое. Они взяли два костюма, но это еще не говорит об их количестве…
– Может, они все еще живы?
– Вряд ли. Если они, как и мы, пережили катастрофу – могли бы оставить какие-то указания для других выживших. Осмысленные указания, не такую вот белиберду, – он кивнул на стену. – Скажем, «место сбора там-то»…
– А разве мы оставляем для кого-то указания?
– Хм… – смутился Адам. – А ведь верно. Мне это не пришло в голову.
– Так, может, начнем?
– Не думаю, – покачал головой он. – Если здесь и бродит кто-то, кроме нас, мы не знаем, кто это и в каком состоянии. И чем чревата встреча.
– Вот и они рассуждают так же.
– Ну может быть. Кстати… – Адам нагнулся и подергал обломок черепа, торчавший из размозженной головы мертвеца.
– Что ты делаешь?!
– Нам нужно оружие. Хотя бы такое. – Убедившись, что выломать кость не удается, он выпрямился и с силой топнул ногой
– Какой это по счету? – спросила Ева, по-прежнему не глядя в его сторону.
– М-м-м… восьмой. Не считая нас.
– А сколько в твоем списке?
Он ногой стряхнул бумажку с рукоятки фонаря, наступил на край, расправляя ее, и вгляделся, пересчитывая строки.
– Одиннадцать. Ну и что? Ясно же, что это не список членов экипажа. Каким бы большим ни был корабль, монастырей и автодорог здесь точно нет…
– Но как-то этот список связан с нами и с тем, что здесь творится! Может быть, это экипаж предыдущей экспедиции. Или наши дублеры. То есть наоборот – мы их дублеры. Нас послали после того, как с основным составом случилось то, что там написано…
– То есть, по-твоему, все это началось еще на Земле?!
– Не знаю. Не могу вспомнить. Но я чувствую, что этот корабль был обречен с самого начала. Нет, даже не чувствую – знаю… знала раньше… не могу, когда я думаю об этом, меня охватывает такое отчаянье! Но и не думать тоже не могу! – Ева сжала руками голову, до боли впившись ногтями в виски между повязками. – Ну? Ты закончил тут?
– Я собираюсь проверить. Насчет паразитов. Теперь у меня есть чем сделать вскрытие. Конечно, я не собираюсь резать себя, хотя только это дало бы полную уверенность…
– Э… Адам! Ты что задумал?! – Ева резко повернулась в его сторону, глядя на него округлившимися от страха глазами. – Ты с ума сошел?! Вот так небось все и начинается! – Она сделала шаг назад, готовая сорваться с места.
– Ты что? – удивился он. – Ты… решила, что я собираюсь вскрывать тебя? Фу, чушь какая! Хотя…
– Что – хотя?!
– Да нет, это чисто теоретически… действительно, чтобы проверить, не заражены ли мы, следовало бы взять одного из нас… да говорю же, теоретически! Я не убийца! Я хочу вскрыть его! – он кивнул на мертвеца. – Если у него в кишках окажется такая же тварь, как у того парня, дело плохо… а если нет, значит, она заползла туда случайно.
– Даже если не окажется, личинки могут быть невидимы невооруженным глазом.
– Успокоила… Ну да, и даже если он внутри чист, это еще ничего не говорит о нас. Но все равно… – Адам сел на корточки и перевернул мертвеца на спину. «Вот уж никогда не думал, что мне придется вспарывать живот коллеге его же костью», – подумал он. Впрочем, строго говоря, он не знал, о чем думал в том своем прошлом, отсеченном стеной. Но вряд ли действительно об этом.
Он вонзил костяной зубец в неестественно бледный, покрытый курчавыми волосками живот. Плоть сначала глубоко промялась, не поддаваясь, и изо рта мертвеца вырвался тяжелый вздох. Адам вздрогнул и обмер, но тут же сообразил, что это просто вышел выдавленный им воздух. Он нажал еще сильнее, и кожа лопнула, разойдясь жутким багровым ртом. Крови не было, она давно свернулась.