Отчаянная девчонка
Шрифт:
– Похоже, это лучший выход.
Мы на цыпочках спустились вниз. Все тихо. В кухне на столе оставили записку, выпили по стакану молока и бегом бросились на станцию.
– Хорошо бы успеть до ухода Михал Михалыча, – на бегу крикнула Мотька.
– А вдруг Котя не согласится? – вместо ответа спросила я.
– На что?
– На то, чтобы мы в этом участвовали.
– Уломаем, на кривой козе объедем! – убежденно ответила Мотька.
Мы едва успели купить билеты, как подошла электричка. Удачно! Может, это добрый знак и все у нас получится?
Около девяти мы уже звонили в дверь квартиры Кошелевых. Нам открыл Михал Михалыч.
– Девчата! Вы? Откуда в такую рань? Котя, это наши девчонки!
В переднюю в одних трусах выскочил Котя.
– Что-то с Кириллом? – спросил он и тут же спохватился, что не одет. – Ой, извините. – Он бросился в комнату.
– Да вы проходите пока на кухню, – радушно приглашал Михал Михалыч. – Что случилось?
– Мы знаем, где камешки!
– И где же? – воскликнул появившийся в дверях Котя.
– В твоей квартире!
– Что?
– Да, в твоей квартире. Там их искать не будут, ты числишься пропавшим, а в случае чего это доказательство, что их украл ты!
– Но как вы узнали?
– Аська догадалась…
– Ну, милые, это чепуха! – пожал плечами Котя.
– А сегодня ночью мы разговор услыхали, и этот Тихоныч сказал, что они там! – поспешила доложить Мотька. – Но Аська еще раньше придумала, чтобы Кирилл предложил им спрятать там камешки.
– Ну и дела! Я сейчас же туда еду! – закричал Котя.
– Нет! Туда нельзя ехать! В окне напротив дежурит снайпер! В квартире может быть сигнализация. Тебя там ждут, значит, тебе нельзя там появляться.
– А у меня, кстати, ведь нет ключей! Они вытащили их, когда схватили меня!
– А вторых ключей нет?
– Есть! У соседей есть мои ключи.
– Так, братва! Надо разработать план! – заявил Михал Михалыч. – Тут с бухты-барахты нельзя действовать, а то таких дров наломаем. Ну-ка, девочки, звоните Косте и Митяю, пусть быстренько к нам подваливают, четыре головы хорошо, а шесть лучше!
Глава XVII
ОПЕРАЦИЯ «БЛИЗНЕЦ»
Через час Костя и Митя присоединились к нам, и мы быстро ввели их в курс дела. У Кости загорелись глаза.
– Вот это настоящая задача! Если мы с ней справимся, тогда нам все по плечу будет. Снайпер, сигнализация, драгоценные камни! Кайф!
Митя снисходительно улыбнулся.
– Не говори гоп!
Над разработкой операции «Близнец» мы бились два часа, спорили до хрипоты, но в конце концов пришли к общему мнению. Сложнее всего было договориться о том, каким образом должен проникнуть в свой подъезд Котя, чтобы остаться незамеченным. Мы не исключали, что за подъездом ведется наружное наблюдение. Самым простым выходом из этого положения мне показалось уже привычное переодевание.
– Оденешься женщиной! – заявила я.
– Ничего себе женщина – метр восемьдесят пять росту! – сказал Костя.
– А что, таких не бывает? До фига и больше! – воскликнула Мотька, она обожала всякие переодевания. – Вообще-то, кроме Коськи, Митяя и Михал Михалыча, нам всем стоит переодеться. Мы с Аськой в Котином подъезде тоже можем привлечь внимание. Вдруг здесь дежурит кто-то, кто видел нас на даче!
– Умница, Мотя! – сказал Михал Михалыч. – Только во что вы тут рядиться будете?
– Поехали сейчас к нам! – предложила я. – У нас и парики, и грим есть, семья-то актерская.
– Правильно! – пришел в восторг Михал Михалыч.
– Слушайте! – рассердился Котя. – Это вам не игрушки, а серьезное дело!
– Как призывает нас фирма «Мулинекс», «учитесь жить играючи»! – поддержал меня Митя. – Это только кажется игрой, а на самом деле – бесценный опыт конспирации.
Котя только рукой махнул.
– Делайте что хотите!
Я села рядом с Михал Михалычем – у него на работе прорвало трубу, и он уже второй день торчал дома, – а Котя, Костя и Митя устроились на заднем сиденье, посадив на колени Мотьку и заставляя ее пригибаться всякий раз, как мы приближались к постовому. Вскоре мы уже подъехали к нашему дому. К счастью, старушек на лавочке еще не было и на нас никто не обратил внимания. Дома я полезла в кладовку и начала рыться в ящиках с театральным барахлом. Вдруг мне попалась черная сутана, дед когда-то пел в ней дона Базилио. Правда, насколько я помнила, к ней полагалась какая-то шляпа.
– Вот! Примерь! – пристала я к Коте. – Он пожал плечами и накинул сутану.
– Ой, умереть! – завопила Мотька. – Какой красивый патер! Прямо из «Поющих в терновнике»! Помнишь, Аська, как его звали, Ральф?
– Точно не помню, но, правда, похож.
– Что вы такое плетете? – вмешался Михал Михалыч. – Хотели же его женщиной нарядить!
– У нас на такую высокую женщину ничего нет, а священник тоже сгодится, – сказала я.
– Нет, такой священник только привлечет внимание! – заметил Митя. – Все-таки католические священники у нас по подъездам не часто шастают.
Короче говоря, через полчаса Котю узнать было невозможно – тонкий, с горбинкой, нос из гуммозы, рыжий парик, кудри стянуты в хвостик на затылке, темные очки, тети-Липино розовое платье-рубашка болтается поверх джинсов. Наряд довершала пестрая жилетка.
Котя был в ужасе.
– Соседи меня не узнают!
– Узнают – скажешь, что хотел их разыграть, – успокоила его Матильда. – Постой, на голову надо еще косыночку!
Михал Михалыч помирал со смеху, Костя и Митя усмехались, давно ли они сами рядились. Мотька, как всегда, изображала мальчишку, а я, вспомнив тель-авивские приключения, оделась монашкой – мамина черная юбка, черная блузка и черный платочек.
Котя жил в переулке, где по обеим сторонам стояли старые доходные дома.
– Какой этаж? – спросил Митя.
– Третий. Михал Михалыч, вон за тем магазинчиком арка, заезжайте туда, – командовал Котя, – и к подъезду.
Первой выскочила из машины я, затем Матильда, за нею Котя. Он быстро шмыгнул в подъезд, и, как было задумано, Михал Михалыч крикнул ему вслед:
– Слава, постой! Какая квартира?
– Шестнадцатая! – сдавленным голосом отвечал Котя.
Это был отвлекающий маневр. И вот мы уже в подъезде. Поднимаемся по лестнице, лифта в доме нет. Останавливаемся на площадке между вторым и третьим этажами. Тут уже действуем молча, как было заранее условлено. Костя и Митя взбегают на третий этаж – убедиться, что там никого нет, – и делают нам знак: все в порядке. Тогда Котя поднимается на свой этаж и звонит в квартиру 13. Сердце бьется где-то в горле. Наконец ему открывают.