Отчаянный и непобедимый Ренегат Икс

Кэмпбелл Челси М.

Не знаю уж, к кому она там обращается — к нам или к своими приятелям в трико.

— Я к ним не пойду, — заявляет Вес.

— Можно подумать, они не слышат, что мы здесь, — добавляет кто-то другой.

Я забираюсь Саре под юбку, а она опускает руки на ремень моих джинсов.

Кто-то восклицает: «Фу!» Раздаются фразы вроде: «Неудачники не должны размножаться!» — и все в таком духе.

— У меня еда остывает, — ноет Джилл, и через секунду по возобновившемуся цоканью каблуков можно понять, что она уходит.

— Пошли, — говорит Марти. Он делает шаг по направлению к нам. — Надеюсь, завтра я не увижу здесь этих уродов, а то им не поздоровится! — добавляет он, уходя.

Поняв, что они предпочли ретироваться, я улыбаюсь. Мы с Сарой перестаем целоваться.

— Я бы назвал это безоговорочной победой, а ты?

Сара старается отдышаться.

— Стопроцентной, — говорит она, просияв.

— Ты, наверное, хочешь немедленно записать в блокнот эту «полезную информацию», которой…

Сара поднимает руку и гладит меня по щеке. В этом есть что-то необычайно нежное. Она дотрагивается до меня вовсе не так, как надлежит касаться «партнера по лабораторным», даже в случае, если вы с ним только что целовались. Потом Сара снова целует меня, долго не отрывая губ, и из этого поцелуя можно узнать больше, чем из целого блокнота, заполненного «полезной информацией».

— Что это было? — спрашиваю я, отстраняясь. Сара не признавалась в том, что я ей нравлюсь, но так того, кто тебе безразличен, не целуют.

— Просто эксперимент, — говорит Сара, уходя от прямого ответа. Она тянется ко мне, а я отстраняюсь, даже не успев понять, зачем это делаю. Возникает неловкая напряженная пауза.

Мы молчим, и мне тяжело дышать. Я чувствую, как напряжение нарастает с каждой секундой. Решаю прервать молчание первым.

— Пойдем завтракать, а то скоро уже звонок.

Да, вот так… мягко и непринужденно. Так и надо.

Сара качает головой.

— Мне нужно готовиться к зачету по географии. Так ты придешь вечером?

— Да, конечно.

— Хорошо, — говорит она, поднимая с пола рюкзак и закидывая его за спину. — Хочу познакомить тебя с Геральдо.

* * *

Во второй половине дня, после школы, я иду в гости к Саре.

Стены в ее доме украшены фотографиями женщины, вероятно, ее мамы. Самой хозяйки, однако, не видно, и на всех фотографиях, где Саре больше десяти лет, ее нет. Что бы с ней ни случилось, ясно, что она здесь не живет.

Пытаюсь придумать какой-нибудь вежливый способ расспросить о ней Сару — вдруг ее мама умерла, или, может, отец не первый член семьи, которого похитили суперзлодеи, и нам предстоит еще одна «неспасательная операция». От этих размышлений меня отрывает Сара.

— Пойдем, я покажу тебе свою комнату, — говорит она, указывая путь.

Спальня Сары выглядит так, будто там стошнило здоровенного робота. В углу лежат кучи болтов и гаек. Из-под кровати вылезают обувные коробки, полные проводов и пластиковых кнопок. На покрывале карта звездного неба, и похоже, что каждая звезда нарисована от руки при помощи кисточки и флюоресцентной краски. У стены стоит шкаф с книгами, среди которых в основном преобладают учебники. Судя по корешкам, пара романов на полках все же есть, но расставлены они по остаточному принципу — где было место. На обложке одного из них можно видеть изображение супергероя — обладателя длинных волнистых волос, целующегося с какой-то дикаркой. По крайней мере, мне так показалось — на девушке костюм из леопардовых шкур, а в руке дубинка, но, возможно, там нарисована и не дикарка. Сара, видимо, считает эти книги источником «полезной информации». Рядом с книжным шкафом лежит целая груда приборов. Очевидно, каждый из них — отдельное изобретение, но не похоже, чтобы все они были доведены до ума. Впрочем, уже имев в прошлом возможность попользоваться изделием, признанным Сарой конечным продуктом, сказать наверняка, прототипы это или работоспособные приборы, я не могу.

Бросив рюкзак на пол, плюхаюсь в кресло возле письменного стола. На нем лежит видавший виды черный ноутбук, украшенный наклейками с изображениями супергероев. На самой большой красуется физиономия Малинового Огня. Чудесно.

— Вот моя комната, — говорит Сара, произнося слова слишком быстро. Видимо, гости оказываются в ее спальне нечасто. Одновременно она старается загнать ногой под кровать коробки с проводами и кнопками. — Ну, как тебе?

На самом деле ужасно раздражает наклейка с изображением Малинового Огня. Если хочешь, чтобы я остался, милая, придется его чем-нибудь прикрыть.

— Круто, — говорю я вслух. — А как твой папа?

Сара улыбается.

— Вчера вечером он вернулся домой. Сказал, что его… просто отпустили.

Очевидно, от полноты чувств ей трудно рассказывать об этом, даже слезы на глаза наворачиваются.

— Не знаю, что там произошло, но я рада, что доверилась тебе.

— Угу.

Интересно, она поэтому так меня поцеловала утром? Или она солгала там, в Вилморе, когда сказала, что не хочет, чтобы я был ее парнем? Как бы там ни было, главное, что мой аргумент насчет «невозможности убить коллегу-ученого» на маму явно подействовал. Надеюсь, она не стала рассказывать Тейлору, что идею выпустить доктора Кинка подал я. Не хотелось бы, чтобы он имел основания пополнить список моих «слабостей».

— Он в больнице, — объясняет Сара, присаживаясь на край кровати. — Врачи говорят, все будет хорошо. У него сломаны три ребра и раздроблен палец. И много шрамов. Он вернется домой в эти выходные, и я тебя с ним познакомлю.

Знакомство с отцом? Разве этот пункт был в списке правил?

— Я представлю тебя как моего партнера по лабораторным, — добавляет Сара. — Он не должен знать, какие эксперименты мы проводим. А сказать ему, что ты мой парень, тоже нельзя — он будет волноваться.

Произнеся это, она закатывает глаза.

— Кстати, об экспериментах… — говорю я, поднимаясь из-за стола и присаживаясь на диван рядом с ней.

Сара засовывает руки под себя и смотрит на колени, не отрывая взгляда. Я хочу обнять ее, но она не смотрит мне в глаза и держится так холодно, что у меня не хватает смелости это сделать. Во время перемены она была так нежна со мной — почему же она не проявляет никаких чувств сейчас, когда мы одни и двери закрыты?

Решаю, что оба мы слишком нервничаем. Эксперимент, проведенный на перемене, мы затеяли с определенной целью — подразнить других людей. А теперь, когда мы наедине, все кажется таким… странным. Я придвигаюсь к ней, но Сара вскакивает на ноги прежде, чем я успеваю дотронуться до нее. Она берет из кучи на полу какой-то прибор и показывает мне.

— Хочешь посмотреть, над чем я сейчас работаю?

— Если эта штука взрывается, давай лучше выйдем на улицу.

Сара смеется.

— Нет. Нового оружия я пока не разрабатывала. Здесь в основном разные аксессуары. Вот, например, — говорит она, показывая мне металлический диск размером примерно с тарелку, к краям которого приделаны обрезки ремней безопасности. — Это голографический проектор.

— А, да?

Интересно, а отпечатки пальцев с его помощью нельзя изменять? Чтобы не пришлось тратить три тысячи долларов, которых у Гордона на счете, кстати, нет. Я проверял, он близок к овердрафту. Больше пятисот долларов потратить невозможно, а этого для покупки комплекта для создания голографического отпечатка недостаточно. Вместо комплекта я выписал на его имя журнал «Прекрасная суперзлодейка». На имеющиеся деньги удалось оформить полную подписку, так что в течение следующих двух лет Гордон будет практически каждый день получать что-то из их редакции.