Отчет 0 «Под летящий камень…»
Шрифт:
Древо задумчивости расцвело пышным цветом депрессии, одуряющий аромат которой в очередной раз поднял из анабиоза надежду. Проснувшись и вооружившись атомным ракетометом инстинкт размножения, надежда привычно ринулась на битву с могучим титаном ничего не получиться, вооруженным богатым опытом прошлого. Полем битвы, за неимением другого, оказался мой чердак. С привычным вздохом предоставив им гоняться друг за другом, азартно перебрасываясь ядерными ракетками, я щелкнул зажигалкой, не забыв для эффектности выкрутить ее на максимум. Обеспечив таким образом в поливании меня презрением кратковременный перерыв на шок, я задумчиво осмотрел
– Мастерица спорта международного класса по шейпингу могла бы повеситься от зависти. – буркнул я себе под нос, окутываясь дымом. – И КМС по балету тоже. – добавил я, вяло отмахиваясь от беспокоящей мысли, что опасно, будучи в цепях, сидеть на пятках настолько горделиво выпятив спину, что остатки одежды на груди попадают под угрозу разрыва.
Стражник, ближайший из четверки, обернулся на меня с заранее подготовленным подозрительным взглядом, быстро исчезнувшим при виде доспеха с облаком дыма вместо головы. Нацепив очки и послав ему взгляд двух зеркал, я рыкнул Хрям! и пустил Сумрака галопом нагонять девушек, очень довольный своим идиотским хулиганством.
Хулиганство, нацепив голубую каску, ввелось в руины крыши и разогнало враждующие стороны по углам. Обугленные руины быстренько проросли тонким ковриком самодовольного безразличия. Самое подходящее настроение, чтобы забиться в угол и с грустной неторопливостью полистать уже напечатанный кем-то план спасения сероглазки из рабства и дальнейшей счастливой личной жизни. Особую приятность листанию придавал ярлычок Демо-версия. Только для внутреннего пользования, украшавший каждый файл гигантского архива подобных папочек, папок и папищь.
Залетевшие в уши звуки прокатились по закоулкам, достигнув угла, в котором я отдавался депрессии.
– Харш! – громко рявкнула Мара.
– А? – вяло спросил я.
– Ты спишь что ли?
– Или тебя можно обидеть, чтоб ты заткнулся? – заинтересованно спросила Нат.
– Нет и нет.
– Тогда ответь мне, прежде чем ты опять углубишься в себя, ты действительно считаешь, что нам придется выручать остальных? Или просто пугаешь? – спросила Мара тоном психолога, вытягивающего кого-нибудь из депрессии вопросами, на которые кто-нибудь не может не ответить.
– И заодно скажи мне, что такого случилось, что ты стал таким молчаливым. Я не пожалею сил на поддержание тебя в таком состоянии. – испортила Марины труды Нат.
– Мара, как только мы встретим хоть кого-нибудь, рассекающего с кулоном на шее – считай, что я тебя пугаю. – вяло сообщил я и задумался, что бы такого сказать Нат.
– А мне? – спросила она. – Или ты решил удостоить меня своим молчанием?
– Что – тебе? Разрешить считать, что я тебя пугаю? Или что ты от меня еще хочешь? – спросил я, стараясь показать, что прямо сейчас хочу спать, и поэтому не хочу с ней общаться.
– Не-е-е. Я хочу, чтобы ты сказал, что с тобой случилось, что заткнуло, почти, извержение тобой мерзостей.
– Ничего особенного. Я влюбился. – брякнул я, скромно опуская взгляд к левому уху Сумрака и окутываясь облаком дыма.
– Нда? – недоверчиво спросила Нат. – И в кого же, если не секрет?
– Ее здесь нет. И ты ее не знаешь. – объяснил я, эффектно выдувая пепел из трубки. Эффект адресовался пятерке вояк, замыкающих караван с тыла.
– Ага. – непонимающе брякнула Мара. – И что теперь? Будешь с блаженной улыбкой витать в облаках…
– …Розовых… – уточнил я.
– … пока тебя не убьют.
– Вам же лучше. Никто не будет доставать идиотскими шуточками. Никто не будет неумело скрывать, что сообразительнее, как дело доходит до выживания. Никаких непредсказуемых захеров. Все тихо, спокойно и прилично.
– Знаешь что. – задумчиво начала Нат глядя на голову своего коня. – Ты совершенно прав. Такому моральному уроду, как ты, совершенно нечего делать в общественных местах. И вообще, тебя близко нельзя подпускать к нормальным людям, чтобы не заражались. Я пока тебя не встретила, считала, что безумие не заразно. Так вот. За один этот день я стала чем-то очень похожим на тебя – злой, пошлой, мерзкой. И меня это бесит!!! Слышишь, ты!! я не хочу быть похожей на тебя! Но ты заразил меня своим уродством!
– Слышу я тебя. – устало согласился я, уворачиваясь от ее злобного взгляда. – А толку-то.
Ее злость, ее горячее нежелание быть рядом надавили на меня гигантским прессом. Было очень мерзко. Потому что я знал, что она совершенно права. Я запихал в дальний угол крыши толпу подпрыгивающих от нетерпения комментариев к общественным местам и заразен, и мрачно замолчал, уставившись на заходящее солнышко.
Нат подождала пару минут, не скажу ли я еще чего-нибудь, сплюнула под копыта Сумраку и умчалась вперед.
– Харш, знаешь, – начала Мара тоном психотерапевта.
– Нет. И не очень хочу. Давай просто помолчим немного, ладно?
– Ладно. – сердито согласилась она. – Только если ты не против, я помолчу в обществе Нат.
Мара умчалась вслед за Нат, скрывшейся за верхушкой соседнего бархана.
– Вот и хорошо. – устало шепнул я ей в спину. – Помучаемся.
Собственная жизнь казалась очень бесполезной. Никому не нужной. Не было злодеев, на которых меня можно было спустить. И злоба, плавиковой кислотой заполнявшая меня по маковку, сочлась через край, капая на окружающих. На своих. На тех, кто не заслужил жгучих болезненных капелек.
Не судьба. – горела гигантская неоновая вывеска, украшавшая большую бетонную стену с колючей проволокой, разграничивающей радиоактивное изрытое воронками поле Войны, где Все можно и зеленые сады Нормальной Жизни. Сидя в воронке под стеной, из-за которой меня в очередной раз недвусмысленно выкинули, я угрюмо смотрел на вывеску и пытался понять, зачем в очередной раз прорывался туда, оставляя куски шкуры на колючей проволоке скрученной из запретов быть нормальным, и бьющейся болью, накопленной в конденсаторах памяти. Помечтать о жизни – это приятно. А жить, постоянно таская опутывающую колючую проволоку, тянущую туда, на войну – нет уж. Больно. Что толку жениться, строить себе дом, сажать деревья, растить детей, если все это не в удовольствие, а как особое задание обеспечить себе прикрытие, данное когда то давно кем-то давно мертвым? Да и вообще, что толку существовать, если в твоей жизни не происходит того, что хочешь? Не потому, что сам не можешь делать желаемое, а потому, что окружающим не нужны неприятности и хаос? И приходиться лежать, как ядерная ракета в хранилище. Страшная мерзкая смерть, которая никому, в общем-то не нужна, и которую никто не удосужился приспособить подо что-то полезное. Разве что пугать друг друга, как обезьяны пугают криком.