Отчим
Шрифт:
— Хочу, так ты же не хочешь.
— Сегодня хочу. Пиздец как долго и обязательно с языком, — Яна кивнула в подтверждение.
Сглотнув, Никита подошел ближе, дотронулся ее волос. Его нерешительность, переживания в маленьких глазах и трясущиеся пальцы могли бы умилить, но Яну бесило в Никите абсолютно все. Это он должен был поцеловать, обязательно он, Никита же все тянул. Видимо, он боялся снова встретить отказ. Только после того, как Яна надула губы для поцелуя, он наклонился к ней. Его язык беспорядочно перемещался по ее полости рта, Яна отвечала, хоть ее передергивало. Так странно, оказывается, поцелуи могут отличаться настолько. С одним так током херачит, что
— Положи руку на жопу, — прошептала Яна.
— Что?
— Не хочешь помацать жопу? Давай, блять, решайся.
На этот раз Яна сама впилась в губы Никиты. Дополнительные ощущения сжатия ягодицы кололись иголками под кожей. Яне было неприятно, но она выдержала до того момента, пока Леша не ушел с балкона. Наконец-то можно было отойти и вытереть рукавом губы.
— Мы че теперь встречаемся? — улыбнулся Никита.
— Хуй там. Не наглей, — скривилась Яна. — Ладно, пока.
Переломав все сигареты в пачке, Леша вышел в коридор и с кулака зарядил в стену. Недостаточно сильно, чтобы содрать кожу, но этого вполне хватило, чтобы почувствовать потерю контроля. Все это время ему требовалось не малых усилий, чтобы держать себя в руках, неужели одна тупая выходка все испортит?
Леша до сих пор не понимал, как оказался в такой паршивой ситуации. Все было абсурдным, порой ему казалось, что это всего лишь наркотический бред. Вот только ощущения от выжженной кислотой души были вполне реальными. Чувствовал ли он вину за то, что переспал с Яной? Чувствовал. Задавал ли себе вопрос, чем думал, когда продолжил, вместо того, чтобы остановиться? И ни раз. Может если бы он был бухой или если бы она напрыгнула на него, когда он не ожидал, то можно было бы поискать оправдания. В этой ситуации приходилось распутывать клубок ниток и называть вещи своими временами. Его злость оказалась ревностью, переживания — привязанностью. Леше нравилось ее тело, ее внешность и манера быть порой неадекватной.
Когда он ушел после секса, чтобы напиться в баре, он не думал о Яне. Не было ни мысли о том, что она чувствует, что делает и насколько сильно переживает. Леша погрузился в себя, столкнулся с собственными обвинениями и оправданиями. Признать влюбленность было сложно, на это потребовалась не одна бутылка. После глубокого психоанализа лучше не стало. Абсурдность была во всем: в ее возрасте, статусе и стечении обстоятельств. Как бы Леша не пытался напомнить себе, какой невыносимой бывает Яна, перед глазами раз за разом всплывали картинки ее голого тела. Леша зажмуривал глаза, чтобы переключиться к здравому рассуждению, и ругался матом.
Даже если он облажался по крупному, запав на ту, от которой стоило бы чертить круги мелом, еще можно было остановить неизбежное. В любом случае Леша в это верил. Если приложить все усилия и остановиться, один секс не сможет испортить все окончательно. Да, теперь в голове постоянно будут мучительные воспоминания, сокрушающее чувство вины, все же он не повторит ошибку.
Вполне себе уверенный он вернулся домой. Леша всегда был решительным, он вгрызался в свои убеждения и не сгибался даже при сильном натиске. Только он забыл с кем имеет дело. Не удивительно, что Яна не побежала рыдать после его отказа, не зарядила в него посудой. Она игнорировала его решение, также как ее решение игнорировал он. К затяжной войне Леша был готов, он знал, что задушит ее своим терпением, но Яна вновь пробила брешь в обороне. Не гнушаясь самыми низкими способами привлечения внимания, она дергала за ниточки его самообладания. Потребовалось время, чтобы привыкнуть к ее едким сексуализированным фразочкам, с вызывающей одеждой было сложнее.
Решил он значит, что остановит абсурд своим четким «нет», был убежден, что остановится, если и захочется посмотреть на Яну, как на женщину, но как это сделать, когда она ходит по дому в одном белье и стреляет глазками? Да, он ее хотел, и да, она это знала. Леша держался из последних сил, сдерживал любые эмоции, и вот удар ниже пояса. Она притащила сопляка и устроила показ грязных поцелуев. Леша чувствовал, что сорвало дверь с петлей, пытаться остановить взрыв было уже бесполезно.
Хлопнула настоящая дверь. Ревность, злость и отчаянье. Контроль безвозвратно потерян, чувства зашкаливают. Их отделяло шагов пять. Леша смотрел на Яну, сжимая кулаки до треска кожи, она лишь прикусила губу и швырнула в него невинный взгляд. Мгновенье — и Леша прижал Яну к стене, стаскивая белье под платьем.
— Этого, блять, хотела?! Этого?! — сорвался его голос.
— Да, — на выдохе сказала Яна.
Она попыталась запустить руку назад к его лицу, но Леша заломил ее руку. Вдавив Яну в стену, он ввел в нее смоченные слюной пальцы. Не успела она и застонать, как пришлось вскрикнуть: Леша вошел в нее на всю длину. Одной рукой Яна упиралась в стену, другая оставалась заломанной. Ее невозможность пошевелиться еще сильнее заводила Лешу. Ему не хотелось доставлять ей удовольствие, ему хотелось ее убить. Сжав руку на шее Яны и шумно дыша, он спросил:
— Ну что нравится?
— Да, — давилась стонами Яна и даже попыталась засмеяться.
Когда они ругались, орали друг на друга матом и швыряли вещи, она мастерски умела подлить масла в огонь, мелкой издевкой добиться искренней агрессии. Оказывается, она умела это не только в ссоре. Теперь Леша знал, что не остановится, в нем бурлила страшная смесь из желания и ненависти. Резкие частые движения, ее стоны обрывались криками.
— А так?
— Да, — на этот раз ей потребовалось больше усилий для этого короткого слова.
Теперь в ее голосе звучал триумф. Победила? Добилась своего? Хотела она, чтобы он жестко отымел ее, прижав к стене и схватив за шею? Леше стало плевать, чего она хотела. Он хотел, чтобы Яна наконец-то заткнулась, поэтому интервалы стали никчемными. Сжимая ее ягодицы до предела, он входил так часто и резко, что Яна перешла на визг.
— А так, блять, нравится?
Сначала Леша не слышал ответа, только взвизгивания и судорожные вдохи. Он уже успел испытать удовлетворение, как она через неимоверные усилия выдавила:
— Да!
— Малолетняя шлюшка!
Одновременно желая и ненавидя, он двигался так резко, что уже самому нечем было дышать. Ее худенькое тело, внутренний жар и полный контроль. Удивительно, что предчувствуя концовку, Леша вспомнил, что на нем нет презерватива. В ту же секунду он сильно надавил Яне на плечи, она опустилась на колени и взяла в рот. Леша сбросил ее руку, она поняла, что нужно оставить только губы и стала так активно двигать головой, что за стену теперь пришлось схватиться ему. Глубокий вдох, и перерезало все натянутые за эти дни нервы. Чувство не просто разрядки, а глубокой гармонии. Стоя на коленях и глядя ему прямо в глаза, Яна облизала губы и прикусила губу.