Отчизне не изменяют
Шрифт:
Вот теперь нежные подошвы княжича жестоко страдали, терзаясь камнями, и горячей поверхностью. Это настоящая пытка для босых ног. С голым торсом в жару конечно приятнее, чем в щегольском камзоле, но солнце грозит спалить кожу.
Княжич быстро сдался, идя по булыжникам. А когда попробовал встать, то его пребольно огрели плеткой. На спине моментально вздулась багровая полоса и мальчишка заскулил.
Начальствующий
– Полегче с ним! Это барчук!
Кроме Петьки и Васьки к канату привязали еще десяток местных мальчишек. Особо набирать рабов было не из кого. Рукам в сыромятных ремнях больно, но к счастью они закреплены умело, чтобы не искалечить и не дать онеметь кисти.
Авенир чувствовал себя прескверно. Он стал невольником, и в затылок, и с боку в него дышат простолюдины-мальчишки, которых и касаться мерзко. Непривычные к босому ходу подошвы уже разбились до крови, и их печет. Каждый шаг теперь дается с болью.
Княжич, держится только на самолюбии. Ему охота упасть на дорогу и реветь от боли, но закусил до крови губы и терпит из последних сил.
Ваське и Петьке проще, они уже успели загореть, как чертята, и босые ноги крепостных мальчиков привычны к песку, булыжникам и дерну. Они по крепости бегали, мелькая сизыми от пыли пятками, и обувались лишь, когда становилось прохладнее. Например, в подвале, где собирались отсиживаться, партизаня против османов. Им легче перенести переход.
Булыжники голода кончились, и идти приходиться по колючему мелкому песочку и гравию дороги. И горячо и колко, боль ужасная, тем более, что на подошве много нервных окончаний.
Авенир пытается отвлечься от страданий, рассматривая свой конвой.
Охраны было в три раза больше, чем самих пленников. Янычары на конях, арабская стража, несколько негров. Одежды слишком пышные и яркие для войны, но это османских войск типично. Мушкеты смотрятся неуклюже и архаически. Зато сабли блестят на солнце ярко, придавая наездникам лихой вид.
Мальчишка-княжич подумал: могут ли их освободить казаки? Шанс такой всегда имелся, но... Чем дальше они будут отходить, чем меньше надежды.
Боль в окровавленных ногах стала невыносимой и Авенир застонал. Петька, который отличался большой для отрока физической силой, предложил княжичу:
– Ваше сиятельство... Давайте я вас пронесу!
В Авенире проснулась гордость:
– Не надо! Я сам!
Васька, который отличался
– С разбитыми в кровь ногами можно и гангрену подхватить! А мы по очереди выдюжим!
Авенир хотел снова сыграть в непоколебимую скалу, как его сбитая в ссадинах и подтеках ступня угодила на камень. Княжич завопил, и получил опять плетью по животу и спине. Но грозный окрик командира оставил избиение.
Не в силах более сдерживаться Авенир разразился плачем. Затем с помощью Васьки уселся на плечи Петьки, расслабился. Один из мальчишек видя, как покраснела у княжича кожа, сорвал пару больших листов лопухов и передал со словами:
– Пускай укроется его сиятельство!
После этого Авенир ощутил в себе облегчение. Хотя на Петьке сидеть и не удобно. Плечи, правда, широки, но с жесткими мускулами, шея, правда, крепкая и на неё можно облокотиться.
Нести на себе совсем не худенького княжича задача нелегкая, но Петька до того как его взял себе Авенир в свиту работал у лесорубов. Мальчик хотя и был ровесником княжича, но отличался богатырским телосложением, и вполне мог - волочь и он это делал - много часов на себе тяжелые бревна и стволы деревьев.
Так что Петька пыхтел, но нес на себе барина. Толи юный крепостной не обратил внимания, на то, что теперь их прежний господин, такой же самый раб, как и они, толи решил, что княжич его за это потом отблагодарит. Но во всяком случае отрок-богатырь старался.
А вот сам Авенир, не заметил, как уснул. Разморило на солнце, да и еще проклятый хмель не выветрился. Будь все спиртное слито в геенну. А Петька, боясь потревожить своего господина, нес его, пока не наступила тьма. Разумеется, жутко устал, и у него болела спина.
Мальчишек и прочих невольников остановили на ночь, дали отдохнуть и немного поесть.
Едой служили черствые лепешки и высушенные фрукты с обычной, чуть разбавленной уксусом водой. Негусто, но мальчишки проголодавшись с дороги, слопали, все жадно.
Авениру после тяжелого сна кусок не лез в горло, и он отдал свою долю трудяге Петьке.
Крепостной мальчишка попытался отказаться:
– Вам ваше сиятельство следует поддерживать силы!
Княжич, у которого пропал аппетит, буквально насильно сунул лепешку Петьке в лицо, рыкнув:
– Мне эта плебейская еда поперек горла! А ты лучше жри пока дают!