Отчизне не изменяют
Шрифт:
– И вместе с тем диалектическое единство!
– Возгласила звуком органа белоснежная графиня.
Огнезарная дьяволица добавила:
– Да будет так! А ты стреляй навскидку!
Японцы и вурдалаки, повинуясь какой-то команде, начали швырять свои фруктовые, но от этого не менее смертоносные "бомбошки" , и столбы разлетающейся земли поднялись почти вплотную к окопу.
Маринка завизжала, её алые
– Мама милая! Так не надо!
– Успокойся красавица!
– В ответ воительница кинула свою собственную морковку со свеклой.
От это громыхнуло и во все стороны разлетелись хищные вурдалаки, и покрытые скользкими бородавками упыри.
Босоногая Виноградова оскалилась, становилось все жарче, причем как в прямом, так и переносном смысле. Стрелять теперь приходилось уже почти вслепую, широко поводя стволом. Баллиста-арабалет сухо щелкнула и умолкла, выплюнув последний арбалетный болт со взрывчаткой, а из дыма на вершину уже набежали перекошенные вурдалаки с косматой шерстью, и клыками в форме шомполов. Принцесса-эльфийка успела перехватить гибрид арбалета и сиамского кота, когда сзади кто-то перепрыгнул через её окоп. А котик мяукнул смесью гремучей слюны, и стрел с многослойными наконечниками. Несколько разъяренных воительниц, мелькая голенькими пяточками, снова прыгнули, и извергая стали и пламя, врезались в японцев, покатились с ними вниз.
Голоногая Виноградова рявкнула во всю глотку:
– Не надо только паники! Не трупы, а подранники!
Принцесса-эльфийка, сама выпрыгнула как тигр из засады, из окопа, успев увидеть справа неподвижные тела наполовину засыпанных землей Вики и какой-то еще воительницы, и оторванной ноженькой, а затем, всаживая смертельные "подарки" в дым, побежала вниз по склону.
Виноградова тоже устремилась в атаку, пропев:
– Войну любил отважно! И дрался как петух и в схватке рукопашной один он стоил двух!
Маринка вякнула:
– А мы десяти! Нам мочить не запрети!
Из просвета в дыму на Виноградову выбежал высокий вурдалак в каске, воительница успела вильнуть в сторону, влепив врагу откинутым прикладом в лицо.
– Но пасаран! В пекло вандал!
Тот свалился, как подрубленный, запрокинув голову назад, и воительница, шарахнувшись еще дальше вбок, выстрелила в очередного упыря, с вытянутых рук.
– И ты пойдешь в пекло, не быть тебе на коне!
Но вот у появившейся спереди тени в руках запорхала сияющая желтая, затем синяя стрекоза, и спустившаяся темнота наконец-то притормозила напор солдат страны Восходящего Солнца и из союзников из преисподней.
А Виноградова ощутив в себе прилив, невероятнейшей энергии вдруг оглушительно запела, причем от мужского имени:
Не надо только глупость эту - грешен!
Я тоже согрешить представьте рад,
Лишь только труп в амбициях утешен!
Вот чередой стремительной бегут,
Как скакуны лихи вехи-годы!
Но ратный подвиг, он уж тут как тут,
Пусть воспевают всем героям оды!
Но что такое я во тьме пишу,
Хоть даром говорят, не пахнет!
Твой слог да лучше взять пилу,
Чем слушать бредни про колхоза пашни!
Но что же Боже для тебя я кто?
Дитя родное, хоть порой в капризе!
Ну почему ты говоришь одно,
И мир безгрешный называешь призом?
А я от скуки мерно холодею,
Настолько надоело все одно!
Да лучше весело служить злодею,
Чем праведность нести - твое ярмо!
Война конечно боль и разрушенье,
Но хуже есть, еще поверь напасть!
Испытываешь горькое сомненье,
Ведь можешь в бездне навсегда пропасть!
Как не охота быть больным и дряхлым,
Но навязал Господь такой удел!
Ну почему ты любишь Боже слабость,
Неужто стоны слышать ты хотел!
А как избегнуть, мразь - дурную старость,
Чтоб не согнулся в муках крепкий стан!
Не мог ты дать Всевышний людям малость,
Быть вечной юности, крутой угар!