Отцова забота
Шрифт:
В общем, когда слухи стали уже и до меня добираться, позвонил я другу Арнольдычу. Было у нас условлено, как весть подавать, ежели что… он пообещал «человечков послать». Вот и послал, – Скворцов с горечью кивнул на окно, где давно воцарилась ночная тишь; спецмашина с двумя трупами давно уехала. – Они ушли да и не вернулись. Я опять к Арнольдычу, – он хрипло прокашлялся, залпом опрокинул в рот остывший чай. – Вот и вся история. Дурацкая, верно? Ну, так в жизни оно всё так, нарочно не придумаешь. Прислал вас Виктор. Не знаю, почему. Может, верит в вас крепко. Знает, что остановите вы эту гадость. На вас одна надежда. Я ведь не о себе. Родной дом, семьи свои защитить прошу. Ведь не
В голосе председателя слышалась такая мольба, такая горечь и отчаяние, что Игорь покраснел и опустил глаза. Стыдно стало за старого фронтовика.
Маша зябко повела плечами. Чем-то жутким повеяло от рассказа председателя, жутким и замогильным – нет, не денекротизированными трупами, чем-то иным, ещё страшнее.
– И-иван Степанович… – Игорь тоже откашлялся, собираясь с мыслями. – Дело, конечно, небывалое, но мы…
– Вы, мои дорогие, сперва с теми двумя бедолагами сделаете, что положено, – Скворцов с усилием провёл ладонью по лицу, словно норовя стереть все следы недавней слабости. – Их в городской морг отвезли, я распорядился. Что бы ни говорил Виктор, к нему отправлять не будем. Сами справитесь. Под мою ответственность. А заодно посмотрите поближе, может, мысли какие в голову придут, что тут у нас на болоте за нечисть фашистская осталась. А что такое денекротизация, можете мне не рассказывать. Воочию видел. Учинил друг Витя один раз такое, в Гражданскую…
У Игоря глаза полезли на лоб, Маша тихо ойкнула, зажимая рот ладонью, – совсем не похоже на бойкую Рыжую.
– А что было делать? Беляки нас тогда жали, к Орлу подходили, уже на окраинах бой шёл. Конный корпус генерала Шкуро нас обходил, кабы не Виктор – хана всему полку нашему, да и дивизии тоже. Вот он и сделал… потом ещё смеялся надо мной, мол, как ты думаешь, кого беляки в атаки психические гоняют? Ну я-то знал, что никаких не трупаков, так ему и сказал… Так что давайте, друзья мои. Двое мёртвых магов ой чего натворить могут, сами знаете.
Они знали.
– «Козлик» мой внизу стоит, он вас и отвезёт, – Скворцов тяжело поднялся, приволакивая протез. Скррр… скрррр… не слыхать больше бодрого постукивания. – А с пропавшими…
– С пропавшими – мы их завтра снова искать пойдём, – непререкаемо изрекла Маша. – Пока их тоже не сожрали.
– Запретить не могу, – уныло сказал председатель. – И посылать тоже не могу. Сами решайте. Только знайте, если во все колокола бить, в область сигналить или там в Москву – то дело скорее не сделается. Контор у нас много, все они большие, писать любят. Да и те чародеи, что голову здесь сложили, разве заслужили такой срам – из героев в преступники, в чернокнижники? Может, хватит сил без шума управиться: у вас сила и знания, Арнольдыч хорошо натаскивает, а у меня – запасы кое-какие есть, а в случае чего – могу и за ниточки нужные потянуть…
Игорь вздохнул и потупился. Да, не изжиты у нас ещё пережитки прошлого в сознании отдельных советских граждан…
– Мы пойдём, – в очередной раз повторила Маша. – Только Виктору Арнольдовичу знать дадим. Раз уж в курсе теперь, что к чему, может он с нами по душам поговорит. Да хоть бы объяснил, почему сам до сих пор с этим не разобрался. У него же силища не в пример нашей.
– Сравнила, матушка? – пробормотал председатель. – За таким магом, как Виктор, – пригляд особый. А тут, сама видишь, дело непростое… Да и ещё он мне говорил как-то, мол, надо из всего пользу извлекать, даже коль трагедия случилась. Уроки чтобы усвоили, значит. В лаборатории-то этакий ужас не воспроизведёшь, не сделаешь, немцы, когда мы уже к Берлину подступили, так и не рискнули самое жуткое из арсеналов на нас выпустить, понимали, что тогда уж точно пощады никому из них не будет. Говорил, мол, учёный истинный только тогда чего-то стоит, когда умеет любое происшествие на пользу стране обратить. Вот он и обратил, мол. Дескать, следит он за тем, что делается, как замки удерживаются, и через то будет науке нашей, обороне державной большой прибыток. Мол, что нужно, мы сделаем. Ты мне только, Иван, верь, как в Гражданскую верил, когда плечо к плечу рубились.
– И Отец нас, значит, прислал… – пробормотал Игорь, глядя в пол.
– Прислал, – кивнул председатель. – Значит, справитесь. Не ошибается он. Согласны?
* * *
Вернувшись из морга, остаток ночи Игорь с Машей провели дома, заставляя себя если не уснуть, то хотя бы расслабиться – как на фронте перед боем. С телами недооживших магов пришлось повозиться, но процедура прошла на удивление штатно, от и до, как по прописям.
Придя домой, успокоили, как могли, родных. Мол, ничего страшного, пропавшие живы, просто добраться до них не так легко, мол, в самые дебри забились, грибники неистовые, в самую топь. Осторожно поспрашивали, не слыхал ли кто чего про те места, – матери пожимали плечами, мол, да, болтали бабы на базаре, что нечисть там шалит, ну так они про это всегда болтали, образованному человеку во всё такое верить даже и неприлично. После войны много чего жуткого по дебрям случалось, лешие и прочие обитатели во время боёв чуть с ума не сошли – чего ж теперь удивляться-то? И хотя случались после войны в заречных лесах трагедии, но случались они по причинам понятным, хоть и горьким, главным образом от неразорвавшихся вовремя мин или снарядов. Чтобы кто-то погиб, нечистью задранный, – нет, давно уже не бывало.
– Мы-то, доча, только по местам проверенным ходим, по тропам надёжным. Много там не возьмёшь, зато домой вернёшься целым и невредимым. А эти, видать, пожадничали, в неоткрытое полезли.
Скворцов встретил их возле горисполкома – подтянут, выбрит, освежён одеколоном. Собран. Вместо костюма с галстуком – полувоенный френч с портупеей, на ней – пистолетная кобура.
Не пустая.
Рядом вместе со своей командой вышагивал и лейтенант Морозов, и выглядел он – краше в гроб кладут. Ночью точно глаз не сомкнул, и это самое меньшее.
– Ну, удачи вам, ребята, – сердечно простился председатель. – Маша, Игорь, на два слова. Вы уж не серчайте на меня, товарищи маги. Такое уж дело вышло, – он развёл руками. – Помните, что я вам вчера говорил. Про товарищей наших, десять лет назад смерть геройскую принявших. За Родину, за народ трудовой… не надо их имена полоскать. Что они за черту шагнули – так не нам их судить. Что немцы такого в ход не пустили – то их фашистское дело. А наши вот пустили. И победили! Хотя и сами полегли!
– А вы-то, Иван Степаныч, тех, что полегли, знали? Или что они там сотворили?
– Нет, Маша, не знал, – вздохнул председатель. – А уж чего сотворили… Виктор мне тоже в деталях не открыл. Сказал лишь, что такое даже фашисты в ход пускать боятся. Возмездия опасаясь. Знаете, как с газами? В империалистическую-то, в Первую германскую, травили друг друга без устали, а в Отечественную – уже нет. Больно газы страшными сделались. Глазом моргнуть не успеешь, а полстраны в кладбище обратится, твою собственную армию не исключая. Таскали мы всю войну противогазы, таскали, да, к счастью, обошлось всё. Так что… счастливо сходить, невредимыми вернуться. И пропавших найти!