Отцы-основатели. Весь Саймак - 10.Мир красного солнца
Шрифт:
Роботы, двигавшиеся впереди, застыли. Теперь Викерс видел, где именно начинается обрыв. Он остановил вездеход, взглянул на приборы и понял, что выбрал не самое удачное место. Нужно проехать еще немного вдоль склона, туда, где глубина поменьше.
Голос Осборна, раздавшийся из динамика, звучал громко и отчетливо:
— Эй, Викерс, а я уже внизу. Кто говорил, что я пьян? А если даже и так, что с того? Но я не пьян. Робот возится с меркотитом.
— Кэл, ты спустился нормально? — по привычке крикнул Викерс.
— Конечно, сынок.
Вездеход остановился у самой кромки. Викерс включил дополнительный прожектор. В глубину, на дно каньона, упал ослепительный луч света. На дне он пересекся с другим лучом. Робот Осборна. Крошечный металлический жук деловито копошился среди останков корабля.
Викерс быстро развернул вездеход передней частью к обрыву и приказал одному из роботов опустить трос. Робот открыл заглушку и проверил состояние лебедки. Получив сигнал, что все в порядке, Викерс нажал на кнопку. Барабан лебедки завертелся.
Робот подъехал к самому краю обрыва, уцепился за трос и вместе с ним скрылся внизу. Потом то же самое проделал второй робот.
— Мой робот достал первый ящик, — сообщил Осборн. — Твои уже здесь. Хорошая подмога.
Викерс не засекал время. В такие моменты минуты кажутся вечностью, а циферблат часов только раздражает.
— Давай, парень, — донеслось из динамика. — Принимай первые три ящика.
Викерс включил лебедку, включив одновременно и заднюю тягу, чтобы уравновесить накренившийся вездеход. Трос быстро поднял на поверхность три металлических ящика, сопровождаемые роботом.
Трос снова пополз вниз и поднял еще три ящика. Потом еще. Наконец на вездеход были подняты последние ящики. Двенадцать ящиков меркотита!Двенадцать ящиков жизни для Улья и его обитателей! Двенадцать ящиков надежды для жителей Солнечной системы!
В динамике опять зазвучал голос Кэла, но почему-то гораздо тише, словно вездеход успел отъехать на приличное расстояние.
— Все в порядке, сынок. Запихивай ящики в отсек и торопись домой. Меня не жди. Я тут немного подзадержусь.
Викерсу стало не по себе.
— Слушай, Кэл, у тебя ничего не случилось? Дно каньона — не самое лучшее место, чтобы там прохлаждаться.
— Говорю тебе, сынок, все в полном порядке.
Последовала долгая пауза.
— Да, парень, чуть не забыл сказать тебе одну важную штуку. У меня в Улье припрятана бутылочка отличного шотландского виски.
Вторая пауза была еще дольше первой, а голос Осборна понизился до шепота.
— Я спрятал ее наверху, в кладовке рядом с радиоотсеком. Туда никто никогда не сует носа. Отличный тайник!
— Кэл! — закричал Викерс, — Кэл, я тебя почти не слышу. Я же чувствую, у тебя что-то произошло. Старина, тебе не выбраться из каньона?
Шепот был прерывистым, с придыханием, будто каждое слово давалось Осборну с трудом.
— Не забудь про бутылочку.
— Кэл! — что есть мочи завопил Викерс, — Кэл, ответь мне!
Ответа он так и не получил. По-прежнему где-то наверху метался ветер, грохотал удалявшийся гром и дождь барабанил по кварцевому кожуху вездехода.
В душе Викерса перемешались ярость и страх. Он осторожно развернул вездеход, вновь поставив машину вдоль кромки, и включил все прожекторы.
Да, его догадка оказалась верной: Осборн и в самом деле нашел нечто вроде тропы, уходящей на дно каньона. Тропа была почти отвесной, но этим ее опасность не исчерпывалась. Не достигнув дна, тропа обрывалась. А внизу, прямо под ней, лежала груда обломков, которая когда-то была «Ковчегом Юпитера».
Невдалеке Викерс увидел другую груду, поменьше. И внутри ее находился человек, которому удалось продержаться ровно столько, сколько понадобилось для подъема ящиков с меркотитом. Он знал, что идет на риск, однако не отступил. Риск оправдался: упавший вездеход Кэла Осборна не превратился в лепешку, а сам Кэл не погиб при падении.
Викерс выругался сквозь зубы. Он прекрасно знал, что Кэл абсолютно пьян. В Улье ему пришлось бы цепляться за стенку, чтобы не упасть. Осборн принадлежал к поколению людей, с которых, собственно говоря, и началось освоение планет Солнечной системы. Почти всю свою жизнь он водил вездеходы — по большей части в изрядном подпитии и тем не менее странным образом в трезвом уме и твердой памяти. Да, временами он мог не держаться на ногах. Но стоило Кэлу оказаться в кабине вездехода, он вел машину увереннее любых завзятых трезвенников.
Сегодня он допился до той стадии, когда хочется доказать всем и каждому, что ты совершенно трезв. Кэл потерял способность правильно оценивать обстановку. Лишь какому-нибудь безмозглому герою или такому отчаянному пьянчуге, как Осборн, могло взбрести в голову, что юпитерианская гравитация позволит вездеходу съехать вниз почти по отвесному склону!.. И все-таки Кэлу повезло. Казалось бы, его вездеход должен был расколоться на куски. Но повреждения получил только защитный кварцевый кожух. Дюрасталь уцелела и сопротивлялась, пока юпитерианская атмосфера не превратила ее в рыхлый гидрид железа.
— Кэл, черт тебя подери, ты понимаешь, пьяный дурень…
Налетевший ветер сердито швырнул в каньон потоки аммиачного дождя. Сплющенным обломкам «Ковчега Юпитера» было уже все равно. Вездеход Осборна осел глубже и вдруг резко изменил цвет — помятый корпус теперь напоминал синее небо Земли. Это жидкий аммиак добрался до медных кабелей вездехода и растворил их без остатка.
Викерс возвращался в Улей.
— Да, Кэл, мы непременно достанем твою бутылку, — глухо произнес он, — И поднимем тост. Но не за меркотит. Мы выпьем за то, чтобы для этой мелкой канцелярской твари Земля превратилась в кромешный Юпитер. И как можно скорее!