Отцы-основатели. Весь Саймак - 2.Почти как люди

Саймак Клиффорд Дональд

Продавец поднял голову, а чистильщик дернулся вперед, так что передние ножки стула громко стукнули об пол, но, прежде чем кто-либо из них успел раскрыть рот, я уже проскочил через вращающуюся дверь и очутился на улице. На улице стало еще многолюднее: был вечер пятницы — один из двух вечеров, когда в центральные магазины со всего города стекаются толпы покупателей.

По улице я уже не бежал — здесь я чувствовал себя в относительной безопасности. Остановившись на углу, я оглянулся на «Мак-Кендлесс Билдинг» и

увидел самое обыкновенное здание, старое, изъеденное временем здание, которое отжило свой век и в недалеком будущем будет снесено. В нем не было ничего таинственного, ничего зловещего.

Но от его вида меня пробрала дрожь, словно меня коснулось ледяное дыхание зимнего ветра.

Я точно знал, в чем я сейчас остро нуждался, и отправился искать кафе. Народ только начал собираться, в полумраке, в глубине бара кто-то играл на пианино. Вернее, не играл, а забавлялся, перебирая клавиши, и время от времени оттуда доносились обрывки каких-то мелодий.

Я прошел в глубь зала, где было поспокойнее, и отыскал свободный табурет.

— Что будете пить? — спросил человек за стойкой.

— Виски со льдом, — ответил я. — И лучше сразу двойное. Это избавит вас от лишних хлопот.

— Какой марки?

Я назвал.

Он поставил на стойку стакан и лед, а с полки за баром достал бутылку.

Кто-то сел на соседний табурет.

— Добрый вечер, мисс, — сказал бармен. — Чем могу служить?

— «Манхэттен», пожалуйста.

При звуке этого голоса я обернулся: он чем-то сразу привлек мое внимание.

Так же, как и сама девушка.

Она была поразительно красива — той нестандартной красотой, при которой полностью сохраняется индивидуальность.

Она, в свою очередь, пристально посмотрела на меня. Глаза ее были холодны как лед.

— Мы с вами где-нибудь встречались? — спросила она.

— Думаю, что да, — ответил я.

Передо мной, чудесным образом выросшая и теперь одетая, сидела та самая блондинка, которую я нашел в коробке из-под обуви.

Глава 12

Бармен налил виски и занялся приготовлением коктейля для блондинки.

На его лице была написана скука. Наверняка в этом самом баре у него на глазах не раз подобным образом завязывались случайные знакомства.

— Давно ли? — спросила она.

— Нет, — ответил я. — В общем-то, совсем недавно. Если не ошибаюсь, в одной конторе.

Если она и поняла мой намек, то ничем этого не выдала. Она была чересчур холодной, неприступной и самоуверенной.

Открыв портсигар, она достала сигарету. Постучала ею о крышку, сунула в рот и выжидающе взглянула на меня.

— Извините, — сказал я. — Я не курю. У меня нет при себе спичек.

Она вынула из сумочки зажигалку и дала ее мне. Я щелкнул рычажком — из зажигалки вынырнул маленький язычок пламени. И в

тот момент, когда она наклонилась, чтобы прикурить, на меня пахнуло фиалками или какими-то другими цветочными духами. Хотя, пожалуй, это все-таки был запах фиалок.

И тут я понял то, о чем мне следовало бы догадаться с самого начала. От Беннета пахло так вовсе не потому, что он пользовался каким-то лосьоном для бритья, а наоборот — потому что он им не пользовался. Это был его собственный запах, запах, присущий такого рода организмам.

Прикурив, девушка откинулась назад и сделала первую затяжку. Потом очень изящно выпустила дым из ноздрей.

Я отдал ей зажигалку, и она небрежно бросила ее в сумочку.

— Благодарю вас, сэр, — произнесла она.

Бармен поставил перед ней на стойку коктейль. Напиток выглядел очаровательно, его очень украшала брошенная в бокал красная вишенка на черенке.

Я протянул бармену бумажку.

— За виски и коктейль.

— Нет-нет, сэр! — запротестовала она.

— Не огорчайте меня! — взмолился я. — Я обожаю угощать хорошеньких девушек выпивкой, такая уж у меня слабость.

Она уступила, но ледок в ее глазах до конца не растаял.

— Вы никогда в жизни не курили? — пристально разглядывая меня, спросила она.

Я отрицательно покачал головой.

— А почему? Чтобы сохранить остроту обоняния?

— Сохранить что?

— Остроту обоняния. Я подумала, что, может, по роду работы вам не мешает иметь острое обоняние.

— Я никогда не рассматривал свою работу с такой точки зрения, — сказал я, — но, пожалуй, в этом есть своя правда.

Она подняла бокал к лицу и внимательно посмотрела на меня поверх его края.

— Сэр, — спокойным, ровным голосом произнесла она, — вы не хотели бы себя продать?

Боюсь, что на этот раз я оказался не на высоте. У меня отнялся язык, и я обалдело вытаращился на нее. Ведь она и не думала шутить; она спросила это вполне серьезно, по-деловому.

— Начнем с миллиона, — продолжала она, — а там можно и поторговаться.

Я уже пришел в себя.

— Вам нужна моя душа? — поинтересовался я. — Или только тело? С душой будет чуточку подороже.

— Душу можете оставить себе, — ответила она.

— А кто же это собирается меня купить? Вы?

Она покачала головой:

— Нет. Мне вы не нужны.

— Значит, вы действуете от чьего-то имени? Быть может, от имени того, кто скупает все без разбора? Скажем, магазин, чтобы тут же его закрыть? Или целый город?

— Вы очень догадливы, — заметила она.

— Деньги — это еще не все, — заявил я. — Помимо денег существуют и другие ценности.

— Если хотите, — сказала она, — можно обсудить какую-нибудь иную форму платежа.

Она поставила бокал на стойку и, порывшись в сумочке, протянула мне карточку.