Отцы-основатели. Весь Саймак - 2.Почти как люди
Шрифт:
— Быть может, что-нибудь выяснится после вскрытия, — сказал Лиггет.
— Просто не верится, что он умер, — сказал я. — Я ведь видел его только сегодня вечером.
— Насколько нам известно, — произнес Лиггет, — вы последний, кто видел его в живых. Ведь он был жив тогда, верно?
— Живей живого.
— В котором это было часу?
— Примерно в половине одиннадцатого. А может, около одиннадцати.
— Сторож сказал, что он впустил вас. С собакой. Он хорошо это помнит, потому что не хотел тогда пускать собаку. Говорит, вы заявили,
— Черт побери, конечно нет, — ответил я. — Я просто пошутил.
— А почему вам понадобилось тащить с собой наверх собаку? Ведь сторож вам запретил.
Я хотел показать ее Стирлингу. Мы с ним раньше говорили о ней. Во многих отношениях это весьма примечательный пес. Несколько дней он крутился около моего дома и вел себя вполне дружелюбно.
— Стирлинг что, любил собак?
— Не знаю. Думаю, что особого пристрастия к собакам у него не было.
— А где эта собака сейчас?
— Внизу, в машине, — ответил я.
— Разве ваша машина сегодня вечером не взорвалась?
— Точно не знаю. Я только слышал об этом по радио. Они считают, что я погиб в ней.
— Но вас в машине не было.
— По-моему, на этот счет не может быть никаких сомнений, не так ли? Вы там установили, кто потерпевший?
Лиггет кивнул:
— Один сопляк, которого до этого уже не раз привлекали за кражу машин. Крал их только для того, чтобы покататься. Проедет несколько кварталов, потом бросит машину и смоется.
— Дело дрянь.
— Куда уж. А вы все-таки за рулем?
— Это моя машина, — вставила Джой.
— Вы, сударыня, были с ним весь вечер?
— Мы вместе поужинали, — ответила Джой. — И с тех пор я с ним не расставалась.
«Умница девочка, — подумал я. — Ничего не говори этому фараону. Он только все испакостит».
— Вы ждали в машине, пока он с собакой был наверху?
Джой кивнула.
— Сдается мне, — проговорил Лиггет, — что сегодня вечером по соседству с вашим домом произошла какая-то потасовка. Вам что-нибудь об этом известно?
— Ровным счетом ничего, — ответила Джой.
— Не обращайте на него внимания, — вмешался Джо. — Он душу вымотает вопросами. У него все на подозрении. Это служба у него такая.
— Черт знает что, — возмутился Лиггет. — Надо же — вы двое замешаны в таком количестве историй, а чисты как новорожденные.
— На том стоим, — заметила Джой.
— Как вы оказались у озера? — спросил Лиггет.
— Просто поехали прокатиться, — ответил я.
— Вместе с собакой?
— Конечно. Мы взяли ее с собой. С ней не соскучишься.
На крюке, куда его повесил Стирлинг, пакета не было: насколько мне удалось заметить, его не было нигде. А оглядеться как следует я не мог, не рискуя привлечь внимание Лиггета.
— Вам придется поехать в полицию, — сказал мне Лиггет. — Вам обоим. Нужно уточнить кое-какие обстоятельства.
— Старик в курсе, — вмешался Джо. — Ему позвонили из отдела городских новостей
— Спасибо, Джо, — поблагодарил я его. — Надеюсь, мы сумеем за себя постоять.
Однако в душе у меня не было той уверенности, которую я вложил в это заявление. Ведь если мы все вместе спустимся вниз и Пес начнет трепаться, а Лиггет его услышит, не оберешься неприятностей. К тому же в машине лежала винтовка с полупустым магазином и следами недавних выстрелов на внутренней поверхности ствола, выстрелов, которые я произвел по той машине. Мне здорово придется попотеть, объясняя, во что я стрелял и почему вообще брал с собой винтовку. В одном кармане у меня лежал заряженный пистолет, а другой был набит винтовочными и пистолетными патронами. Никто, ни один добропорядочный гражданин — если у него совесть чиста и благие намерения — не станет разгуливать с заряженным пистолетом в кармане, возя с собой в машине заряженную винтовку.
Было еще много кой-чего, на чем они могли поймать нас. Более чем достаточно. Хотя бы тот телефонный звонок — когда Джой позвонила Стирлингу. Если сыщики взялись за дело всерьез, без дураков, они скоро пронюхают про этот звонок. И наверняка какой-нибудь сосед Джой, выскочивший на тот жуткий гвалт, заметил стоявшую перед ее домом машину и видел, как она на полной скорости рванула по улице.
Быть может, подумал я, нам следовало бы сообщить Лиггету побольше сведений. Или в своих ответах быть с ним пооткровеннее. Ведь стоит ему только захотеть, он запросто уличит нас во лжи.
Однако если б мы пошли по этому пути, если б мы сказали ему хоть четверть правды, уж тут-то они бы обязательно продержали нас в участке несколько часов, чтобы всласть позубоскалить над нашим рассказом или попытаться подыскать этим фактам какое-нибудь солидное, вполне современное объяснение.
Впрочем, возможно, так оно и будет, сказал я себе, все это еще вполне может произойти, но, пока мы держим язык за зубами, еще есть надежда на какой-нибудь неожиданный поворот событий.
Когда я в тот свой приезд открыл коробку с винтовочными патронами, часть их высыпалась на пол. И их поднял Стирлинг. Но как он ими распорядился — отдал их мне, положил себе в карман или на лабораторный стол? Я попытался вспомнить, но не мог, хоть режь меня на куски. Если эти патроны нашли полицейские, им нетрудно будет увязать винтовку в моей машине с лабораторией, что еще больше усилит их подозрения.
Если б мне только дали время, подумал я, я бы все объяснил. Но времени у меня не было, а сейчас такое объяснение само по себе повлечет за собой мышиную возню расследований и допросов, пронизанных непробойным скептицизмом. Поэтому, когда я решу, что пора все рассказать людям, я выберу не полицейский участок, а более подходящее место.
Я отлично сознавал, что мне одному не расхлебать эту кашу. Но я обязан был найти человека, которому это под силу. И уж кому-кому, а полиции такой орешек не по зубам.