Отцы-основатели. Весь Саймак - 2.Почти как люди
Шрифт:
— Ничего.
Я включил передачу, отъехал от тротуара. И тут мне вспомнилось, как я заводил мотор, не думая ни о какой опасности, около усадьбы «Белмонт», перед зданием биологического факультета (откуда я отъезжал дважды), у полицейского участка — так что, возможно, это ничем не грозило. Может статься, что, однажды потерпев в чем-нибудь неудачу, кегельные шары никогда не прибегают к тому же методу вторично.
Я свернул на боковую улицу, держа путь к Университетской аллее.
— Может, это пустая затея, — сказала Джой. — Вдруг окажется, что парадная заперта.
— Когда мы уходили оттуда, она была открыта, — возразил я.
— Но ведь сторож мог ее потом запереть.
Однако он этого не сделал.
Мы беспрепятственно проникли в здание и, стараясь ступать как можно тише, поднялись по лестнице.
Мы подошли к лаборатории Стирлинга, и Джой протянула мне ключ. Немного повозившись, я наконец попал ключом в скважину, повернул его и распахнул дверь.
Мы вошли, и я закрыл за нами дверь. Щелкнул замок.
Комната была слабо освещена: на лабораторном столе мерцала крохотная спиртовка, которая — я был в этом уверен — раньше тут не горела. А у стола на высоком табурете восседала какая-то странно искривленная фигура.
— Добрый вечер, друзья, — произнесла фигура.
Я безошибочно узнал этот звучный, отлично поставленный голос.
На табурете сидел Этвуд.
Глава 25
Мы застыли на месте, пожирая его глазами, а он вдруг захихикал. Возможно, он собирался разразиться хохотом, но из его горла вырвалось лишь жалкое хихиканье.
— Если я выгляжу несколько необычно, — сказал он, — то это потому, что я здесь не весь. Я частично вернулся домой.
Теперь, когда наши глаза немного привыкли к полумраку, мы разглядели его получше — он был скрючен, кривобок и как-то даже маловат для человека. Он был невероятно худ, одна рука короче другой, а лицо перекошено и деформировано. И, однако же, одежда сидела на нем как влитая, словно была сшита с учетом всех его физических недостатков.
— На то есть еще одна причина, — заметил я. — Вы ведь лишились своей модели.
Я порылся в кармане пальто и выудил маленькую куклу, которую подобрал на полу в подвале усадьбы «Белмонт».
— Я далек от того, чтобы использовать это вам в ущерб, — сказал я.
Я швырнул ему куклу, и, несмотря на скудное освещение, он ловко поймал ее укороченной рукой. И едва кукла коснулась его пальцев, она моментально растворилась в нем, словно его тело или рука были ртом, который в мгновение ока всосал ее.
Его лицо обрело симметрию, руки сравнялись в длине, бесследно исчезла кривобокость. Но зато одежда теперь сидела на нем прескверно, а короткий рукав пиджака едва прикрывал половину руки. И он все еще был меньше, гораздо меньше того Этвуда, которого я помнил.
— Благодарю, — сказал он. — Это помогает. С ней значительно легче сохранять свой облик — не нужно так сосредоточиваться.
Рукав вырастал на глазах, постепенно закрывая руку. Менялась и остальная одежда, приспосабливаясь к новой форме его тела.
— Хлопот не оберешься с этой одеждой, — вскользь заметил он.
— Вот почему в вашей конторе, в той, что в центре города, собран такой богатый гардероб.
Это его слегка ошеломило, но он тут же опомнился.
— Ах да, ведь вы же и там побывали. Просто я запамятовал. Должен сказать, мистер Грейвс, что вы весьма оперативны.
— Профессиональное качество, — объяснил я.
— А кто это с вами?
— Простите, забыл вас представить. Мисс Кейн, мистер Этвуд.
Этвуд воззрился на нее.
— Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что никогда не встречал более бестолковой системы воспроизведения себе подобных, чем ваша, человеческая.
— А нам она нравится, — заявила Джой.
— Но она же такая нескладная и громоздкая, — возразил он. — Вернее, вы сами сделали ее такой, загромоздив обычаями и нравственными установками. Полагаю, что в других отношениях она безукоризненна.
— Вам это, конечно, неизвестно, — заметил я.
— Мистер Грейвс, — произнес он, — вам, должно быть, понятно, что, копируя ваши тела, мы вовсе не обязаны заниматься всеми видами деятельности, вытекающими из функций этих тел.
— Копируете наши тела, — проговорил я. — А может, кое-что еще? Скажем, бомбы, которые подкладывают в машины?
— Безусловно, — согласился он. — Это проще простого.
— Или капканы, которые устанавливают перед дверью?
— О, это тоже простой механизм. Как вы понимаете, в нем нетрудно разобраться. Вот если что посложнее — это уже не по нашей части.
— Но почему именно капкан? — спросил я. — Ведь вы себя этим выдали. До этого я даже не подозревал о вашем существовании. Мне и во сне не снилось, что на свете могут быть такие, как вы. Если бы не капкан…
— Вы бы все равно узнали о нас, — сказал он. — Вы из тех, кто способен сообразить, что к чему. Дело в том, что мы взяли вас на заметку. Мы изучили вас куда лучше, чем вы сами. Мы знали, на что вы способны и как, вероятнее всего, себя поведете. К тому же мы немного осведомлены о событиях ближайшего будущего. Правда, это бывает не всегда, но случается, что мы их можем предсказать. Есть ряд факторов…
— Да погодите вы, черт вас возьми, — перебил я его. — Вы говорите, что изучили меня. Но, конечно, не только меня, так ведь?
— Конечно. Мы знали кое-что о каждом из вас, о каждом, кто мог оказаться в таком положении, что рано или поздно догадался бы о нашем существовании. Сюда относятся репортеры, юристы, ряд чиновников государственных учреждений, крупнейшие промышленники и…
— И вы их всех разобрали по косточкам?
Он едва сдержал самодовольную усмешку.
— Всех без исключения.