Отцы-основатели. Весь Саймак - 2.Почти как люди
Шрифт:
Впрочем, подумал я, кто-то ведь закрыл окно, и сейчас оно может оказаться запертым. Но это меня не остановит. Меня уже ничто не могло остановить. Однако я сознавал, что, даже будь у меня время на размышление, все равно я не сумел бы объяснить, почему так рвался попасть в этот дом и зачем мне вдруг понадобилось встретиться с Этвудом. «Интуиция?» — спросил я себя. Джой что-то говорила о человеческой интуиции — или это говорил Этвуд? Я не мог вспомнить, кто из них.
Я поднялся по ступенькам, нажал на кнопку звонка и немного подождал. Едва я протянул палец, чтобы позвонить еще раз, как за дверью в прихожей послышались шаги.
Тут я вспомнил, что, когда я приезжал сюда прошлой ночью, звонок был испорчен. Он еле держался и завихлялся у меня под пальцем, когда я пытался звонить. Но сейчас он был в полной исправности, окно было закрыто, а в прихожей звучали шаги, направлявшиеся к двери.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась девушка в строгом черно-белом одеянии горничной.
Я прирос к месту, вытаращив на нее глаза.
Горничная стояла неподвижно, выжидающе, с дерзким видом смотря на меня.
— Я надеялся увидеть мистера Этвуда, — наконец выдавил я.
— Не будете ли вы так любезны войти в дом, сэр? — спросила она.
Я вступил в вестибюль: тут тоже произошли большие перемены. Прошлой ночью дом казался заброшенным, везде лежал толстый слой пыли, а стоявшая здесь мебель была закрыта чехлами. Сейчас он приобрел вполне жилой вид. Пыль исчезла, деревянные панели и кафельные плитки пола сверкали чистотой. В сиротливом одиночестве стояла пустая старинная вешалка для одежды, а рядом с ней — зеркало в рост человека, блестевшее после недавнего мытья.
— Позвольте вашу шляпу и пальто, сэр, — сказала горничная. — Мадам в кабинете.
— Но Этвуд? Ведь это Этвуд…
— Мистера Этвуда здесь нет, сэр.
Она взяла у меня из рук шляпу и приготовилась принять пальто.
Я снял его и отдал ей.
— Пожалуйста сюда, сэр, — пригласила она.
Дверь была открыта, и, переступив порог, я очутился в комнате, вдоль стен которой с пола до потолка сплошными рядами поднимались заставленные книгами полки. У окна за письменным столом сидела блондинка, с которой я познакомился в баре, та самая, что вручила мне карточку, на которой было написано: «Мы покупаем все».
— Добрый день, мистер Грейвс, — произнесла она. — Рада вас видеть.
— Этвуд сказал мне…
— К сожалению, мистер Этвуд нас покинул.
— И вы, конечно, замените его.
Ледяное спокойствие и запах фиалок. Белокурая богиня отлично уживалась в ней с опытной секретаршей. И вдобавок она была еще существом из другого мира и крошечной, безупречно выполненной куколкой, которую я вчера держал в руках.
— Вас это удивляет, мистер Грейвс?
— Нет, — ответил я. — Сейчас нет. Возможно, раньше это меня поразило бы. Но не теперь.
— Вы пришли поговорить с мистером Этвудом. Мы надеялись, что вы придете. Нам нужны такие люди, как вы.
— Как рыбке зонтик, — заметил я.
— Вы не присядете, мистер Грейвс? И прошу вас, оставьте этот шутливый тон.
Я опустился на стул как раз напротив нее, по эту сторону стола.
— Как же мне себя вести? — спросил я. — Что, по-вашему, я должен потерять самообладание и зарыдать?
— От вас не требуется никакого особого поведения, — ответила она. — Пожалуйста, будьте самим собой, и только. Давайте побеседуем так, словно оба мы люди.
— К которым вы, естественно, не относитесь.
— Совершенно верно, мистер Грейвс.
Мы сидели, глядя друг на друга, и мне было дьявольски неловко. На ее бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул: прекрасное каменное лицо идола.
— Будь вы человеком иного склада, — произнесла она, — я попыталась бы заставить вас забыть, что я не принадлежу к человеческому роду. Но, думаю, с вами это не пройдет.
Я покачал головой.
— Мне тоже жаль, что это так, — сказал я. — Поверьте, я искренне сожалею об этом. Мне больше всего хотелось бы считать вас человеческим существом.
— Мистер Грейвс, если бы я была человеком, то из всех доставшихся на мою долю комплиментов этот был бы самым приятным.
— А разве вы не человек?
— Пожалуй, я все равно расцениваю это как комплимент.
Я пристально посмотрел на нее. Меня озадачили не только ее слова, но и тон, которым она их произнесла.
— А вдруг в вас все-таки есть что-то человеческое?.. — проговорил я.
— Нет, — сказала она. — Не будем себя обманывать, ни вы, ни я. В сущности, вы должны меня ненавидеть, полагаю, что так оно и есть. Хотя, может статься, ваша ненависть не столь уж интенсивна. А мне, по идее, полагалось бы испытывать к вам глубочайшее презрение, однако я погрешу против истины, если скажу, что я вас презираю. И тем не менее я считаю, что в нашей беседе мы оба должны по возможности проявить некоторое благоразумие.
— А к чему вам быть благоразумной по отношению ко мне? Есть же много других…
— Но вы ведь знаете о нас, мистер Грейвс, — сказала она. — Вы и еще несколько человек. И таких людей очень-очень мало. Вы бы удивились, узнав, как мало их наберется во всем мире.
— И я должен держать язык за зубами.
— Право, мистер Грейвс, уж кто-кто, а вы на этом собаку съели. На сегодняшний день сколько нашлось человек, готовых выслушать вас?
— Один-единственный, — признался я.
— И это наверняка девушка. Вы любите ее, а она любит вас.
Я кивнул.
— Вот видите, — сказала она. — Вам поверил только один человек, и то ваша возлюбленная.
— Пожалуй, вы правы.
Я чувствовал себя последним идиотом.
— Тогда перейдем к делу, — сказала она. — Предположим, мы дадим вам возможность заключить наивыгоднейшую сделку. Если б вы о нас не знали, мы бы не обратились к вам с этим предложением, но, поскольку вы достаточно осведомлены, нам терять нечего.
— Сделку? — тупо переспросил я.
— Ну конечно, — подтвердила она. — Вы получите… как это у вас называется? Акции на правах с учредителями. Я правильно выразилась?