Отдам осла в хорошие руки
Шрифт:
Ю-ю-юрик! Сни-и-и…маем! Не. Не-е-е… Не снимаем, Юрик…
Ну в чем, в чем дело?! Ну что за слезы, невеста?! Раньше надо было плакать! Она у вас припадочная? Нет? А какой диагноз? Нервы? Ну? Кто с такими нервами замуж выходит, невеста?!
Устала она… А кто не устал?! (Гос-с-с-п… Эта с нервами, у того билборд вместо лица, эти вообще в танке приехали… Гос-с-с-п…)
Сделала улыбку, невеста! Поправьте ей прическу кто-нибудь. Цветы взяла, букетик… Так… Нет! Ну вы посмотрите на нее, как с картины этой… ну, картина этого… ну этого художника одного… Где там такая невеста… Что? Неравный брак? Правильно, жена танкиста, молодец! Ну да, неравный брак! Вот такая тоже!
Улыбнулась невеста, кому говорят! Посмотрела счастливо в лицо своему табло… жениху своему… (нашла тоже… искала долго…) И пошла. Красивенько пошла. Легко, с букетиком… Ну-ну… Топ-топ… раз-раз-раз… Потом смотреть видео будешь, благодарить будешь. Гос-с-с-п… Родители! Ну что стоим? Пошли детям навстречу… Навстречу… Не мимо, папаша… (О! Вот оно откуда такое лицо у жениха, вот!) Кто-кто? Водитель со стажем?! Так! В лоб идем! В лоб пошел, папа жениха! Пошли-пошли… Вру-чи-и-и-или! Так! Жених влево! Влево, сказала! Юрик, не снимаем!!!
Жених, вот вы мне скажите, как вы женитесь, если вы до сих пор не выучили, где лево, где право?! Вот просто скажите мне, чтоб я знала, жених. Или вы издеваетесь, жених? Или, может, вы — комик, жених? Но не предупредили заранее? Родители, заберите у молодых обратно все! Разошлись на исходные позиции! А теперь… Юрик, снимаем, сил нет уже! Родители под-нес-ли! Вру-чи-и-и-или! Благослови-и-и-или… О! Гос-с-с-сп…Молодые! Кла-а-аня-ем-ся-а-а-а… Отломи-и-или… Хлеб в солонку… Та-а-к… Пошел-пошел, Юрик, берем крупно руки невесты (в этих жутких колечках), Юрик… Так, хорошо, жених и невеста, пробуем родительские хлеб-соль…. Так… Как это «не буду»?! Юрик, не снимаем! Что значит «не буду»?! Невеста! Что значит, «не ем хлеба»? Вы в своем уме?! У нас сценарий! Я сейчас уйду отсюда, и вы сами будете держать эту свадьбу со своими сумасшедшими родственниками, с этим вашим дедушкой усатым, глянь, шмыгает уже туда-сюда… Дедушка! Все кушать хотят, дедушка! Вон внучка ваша отказывается пробовать родительские хлеб-соль. Благодарная… Полковник, эй, полковник?! Вы куда?! О! Гос-с-с-сп… Ну что за балаган?! Все встали! Построились опять! Ну, невеста?! Что будем делать? Пробуем хлеб-соль или нет?! Нет. Юрик, будем монтировать. Невеста берет хлеб, макает в соль, а кушать будет… Дедушка в усах, идите сюда и кушайте! Кушайте хлеб-соль, дедушка! Вот его снимай, Юрик.
Так, теперь все стали в шеренгочку! Стали! Подравнялись! Юрик, на меня, Юрик! Кх-кх! До-ро-ги-и-и-ие Игорек и Леночка! В этот самый счастливый день вашей жизни мы — ведущая вашего свадебного торжества Виолетта, музыкальный ансамбль «Ритм» и оператор Юрий — приложим все наши усилия, знания и талант, чтобы вы запомнили вашу свадьбу навсегда!
Вот так!
Юрик! Берем гостей! Пускай гостей!
Гости! Пошли! Марш!
О! Гос-с-с-п…
Да убоится муж…
Эгей! Мужчины-ы-ы!
Парни! Хлопцы! Пацаны! Спокойно! Бояться жены — совсем не стыдно. Тем более если жена с лопатой. Лопата, она ведь, знаете, универсальное орудие. Ею можно копать, а можно огреть кого надо. Если надо. Бояться жены не стыдно в том случае, если она — Катерина — как у Тачика. Такая шумная, такая здоровенная, что ее даже из космоса видно. И если бы она не была при этом такой юркой и подвижной, можно было бы ее на топографической карте нарисовать для ориентира, чтобы точно знать, где наш город находится. На такой карте есть городская мэрия — ратуша древняя, старый гигантский дуб около нашего дома, еще там пара больших объектов, и Катерина была бы. Но она несогласная — очень уж маневренная она.
Однажды зимой нападал снег и завалил все, и Тачикин гараж. А ему чистить снег неохота совсем, хотя Катерина ему строгим лицом велела:
— Тачик, а ну-ка иди гараж очисти от снега, со всех боков очисти. И с крыши тоже, потому что отсыреет. А я пока искупаюсь в ванной.
И Тачик тревожно бросил взгляд в окно. Тачик, когда ему не по себе и хочется выпить, всегда тревожно всматривается: в окно ли, в даль — во что попало.
Всматривайся не всматривайся, а жена вон близко, плещется в ванной, ластами бьет. А всплески крупные, увесистые, громкие, тревожные, будто «Титаник» купается. Вышел во двор Тачик — холодно, зябко. А главное — ску-у-учно до ужаса. Друг его к нему присоединился, Алик-фаза. Тоже любит… всматриваться. Взяли они лопаты, подергались, похлопотали для вида лопатами туда-сюда, а потом пошушукались и подъехали к соседу Михалычу взаимовыгодно, мол, сядем по-дружески, нальем от души, сколько хочешь, и закусим, а ты сотвори добро — снег убери. Михалыч не сильно робел перед выбором — смотреть повтор свободолюбивого Шустера по телевизору или творить добро. Конечно, он выбрал творить добро — ну отчего же не поработать с пьющими людьми, а кто бы не согласился? Михалыч и Алик-Фаза принялись вяло возить лопатами, а Тачик юркнул в дом за водкой. Тут, как назло, Катерина из ванной в красном халате — внушительная, как машина пожарная:
— Ку-уда уже?! Та-а-ак!!! — Схватила лопату и прямо так в халате, в тапочках, большая и жаркая, вышла во двор, решительно переваливаясь, играя плечами, как штангист. — Ну?! Где, — говорит, — тут сугробы снега? Где тут заносы?! Отэта маленькая купка? — презрительно — Отэта, и всего-то?!
И как взялась — пораскидала сугробы за семь минут, аж пар от нее шел, приговаривая:
— Я те щас дам водки! Я те щас налью! Ща налью тебе водочки!!! Ща дам тебе закусить!
А Тачик опять же про лопату хорошо помнил, что лопата — орудие универсальное, тут снег, а там и по хребту получить недолго… Смылся тихонько, у Фазы отсиделся до первого сериала. Там Катерине уже не до него было.
А так — ничего, понимали они друг друга хорошо, дружили. Вон летом Тачик к годовщине свадьбы подарил жене своей Катерине и дочке тур в Египет — отдохнуть, посмотреть. Правда, Катерина все сомневалась, как Тачик с хозяйством справится, но уж велико слишком было искушение — Египет посмотреть, пирамиды там, верблюды, всякое-разное иноземное, восточное, загадочное… Но строго-настрого наказала, чтоб Тачик не пил, друзей в дом не водил, за хозяйством смотрел.
Ага! Щас!
Без Катерины Тачик обычно сразу веселел, оживлялся, взбадривался, такой весь становился фасонистый: наряжался, деньгами сорил, «БМВ» свою везде гонял, а при девушках, не глядя, дверь ее пяткой небрежно захлопывал, словом, пускался во все тяжкие. Дома почти не ночевал: то рыбалки, то сауны с друзьями, то охота, то раки, то футбол, то еще что придумывают приятное… А когда деньги вдруг заканчивались, они уже не в первый раз продавали Алика-Фазу в рабство. Это так происходило. Ехали в дальнее-дальнее село. Тачик одевался в форму — он таможенник бывший. Что вы удивляетесь? А откуда дом? «Бээмвэшка»? Да, так вот, Фазу обычно продавали в рабство долларов за двести-триста. Они ехали в дальнее-дальнее какое-нибудь село, заезжали к какой-нибудь молодушке одинокой, желательно, чтоб стройка у нее во дворе. Сгружали Алика-Фазу пьяного, мол, вот, задержали то ли иранца беглого, то ли курда на границе, по-нашему не говорит, что с ним делать, не знаем, не хочешь за двести долларов его в рабочие пока себе взять? Поработает у тебя, как проспится, а там поглядим. А то что, они ведь наших в рабство забирают, а мы что же, терпеть будем? Давай, мы тоже ихних в рабство заберем! И женщины легко соглашались, потому что и руки были не лишние, да и сам пьяный «иностранец» был ничего: молод, привлекателен, смугл, кудряв. Потом Фаза просыпался, приходил в себя, мог даже поужинать у хозяйки, обещая взглядами всякое, а потом давал деру до ближайшего леска, где его уже товарищи дожидались.
Словом, компания праздновала Катеринин отъезд и в этот раз, пока вдруг Тачик, хмельной и очень уморившийся от бессонных разгульных ночей, не обнаружил как-то на рассвете на рыбалке, что мотыль хихикает, тыкая в него, в Тачика, указательными пальцами. Это другие, обычные пьяницы в таких случаях видят чертей или белок. У Тачика же обычно мотыль начинает вести себя неадекватно своему статусу наживки. А в Тачике что хорошо — он умеет вовремя остановиться. Услышав, что в банке мотыль хамит, Тачик сразу остановился, правда, чуть не навернулся с берега от удивления, но взял себя в руки — мотыль в банке хихикает, значит, пора. Тем более две недели прошли, как один день, Катерина вот-вот должна была приехать. Надо привести дом в порядок, двор… Траву перед домом покосить. Собаку вернуть, кота отыскать. Кот просто исчезал на время, а собака, как только Катерина уезжала, всегда сама собирала свои манатки и уходила к теще — так не в первый раз уже. Умная и предусмотрительная.