Отдана за долги
Шрифт:
— Я знаю, что не жилец. Врачи не скрывают от меня. Мне осталось немного. И я рад, что могу сказать все это тебе в лицо. Сказать, как я ненавижу тебя.
Когда я узнал, что в сборную едешь ты, а не я. Я узнал это раньше тебя. Несмотря на то, что я перестал быть фаворитом, друзья у меня остались. Так вот, когда я узнал, я решил не допустить этого. Не станет тебя — возьмут меня. Так думал я. Каждый раз, когда ты бегал по полю, я с надеждой ждал, что ты получишь травму. Но тебе везло. Ни шипы соперников, ни подкаты на тебя не действовали.
Стас закрыл глаза. Взял передышку и продолжил:
— Лейла. Я познакомился с ней, когда ей было шестнадцать. Дурочка. Сбежала из дома. Я приютил. Как любая баба влюбилась в своего якобы спасителя. Мне было удобно. Безотказная. Доверчивая. Готовая на все ради меня. Хотя нет. Мне пришлось ее уговаривать, чтобы она дала показания против тебя. Долго уговаривать. Угрожать. И она согласилась. Все получилось просто идеально: поверили ей, экспертиз не проводили. Да и следователь оказался националистом и был рад без лишних улик упрятать тебя за решетку. Идеально. Но…
Он опять обрывается, кашляет. Жестом просит подать ему воды. И я подаю. Он жалок.
— В сборную меня так и не взяли, — Стас опять приоткрывает завесу прошлого. — Не подошел. И я бы благополучно забыл о твоем существовании, Дамир. Плевать бы хотел на тебя и твое будущее. Если бы не Лейла. Эта ебанутая затрахала меня разговорами о невинно обвиненном. Всерьез собиралась идти в полицию. Я не мог этого допустить. Я подсадил ее. Она стала еще больше зависима от меня. Но в редкие минуты просветления пыталась бежать. Возвращалась к родителям. И тогда мне приходилось клясться ей в любви, чтобы вернулась. Я не мог отпустить ее.
Однажды она пропала надолго. Не отвечала на звонки. Не выходила из родительского дома. Я несколько дней дежурил у подъезда. Наконец, она появилась. Я сразу же затащил ее в машину. На этот раз она сопротивлялась. И ляпнула, что написала явку с повинной. Я готов был удушить ее. И я сделал бы это. Но мне надо было знать наверняка, что она написала и куда отнесла. Привез ее домой и просто накачал. В очередной раз. И она все рассказала.
В полицию нести побоялась. Спрятала в сейфе. И тогда я понял, что должен забрать эти документы. Чего бы мне это не стоило. А еще я понял, что от Лейлы пора избавляться. Это было самым простым — я просто отдал ее сторожу в своей школе.
Лейла рассказывала мне, что у нее есть сестра. Младшая. Милана. И я решил действовать через нее. Это оказалось очень просто. Глупенькая наивная девчонка. Она ведь была девчонкой, да, Дамир?
Он с ухмылкой смотрит на меня. Сжимаю кулаки. Я еле сдерживаюсь, чтобы не дать ему по морде.
— Успокойся, — замечает он мою реакцию, — мне она и не нужна была. Все, что мне надо было, — забрать документы из сейфа. И я почти сделал это. Если бы не появился ты. Опять ты. И все пошло наперекосяк. Ты опять сбил все мои планы.
— Ты поджег сауну? — спрашиваю прямо.
— Я.
— Неужели
— Она приехала за документами. Просто оказалась не там, где надо, — хладнокровно размышляет он.
И я, все-таки, не сдерживаюсь и хватаю его за грудки. Приподнимаю. Он стонет. Отпускаю и швыряю его на кровать.
— Гнида, — вытираю руки о салфетку. Противно от одной мысли, что я касался его. — Какая же ты гнида, Стас.
Всего, что наговорил Стас, хватило бы на приличный срок. Но он его не получит.
Спустя день после нашего разговора позвонили из больницы, как я и просил, и сообщили, что ночью произошла интоксикация организма и пациент умер.
Я долго копался в себе, пытаясь понять, что же я почувствовал. Но так и не смог. Мне было уже все равно. Потому что все затмила другая проблема.
Эти дни я провел здесь. Я не мог опять отпустить Стаса. Я ждал, как решится вопрос.
Я тщетно набирал Милану. Она не брала трубку. Я узнал, что она ушла из дома и я уже жалел, что не запер ее. Как тогда.
Я звонил Владу, отцу Миланы, но он тоже не брал трубку. Но я знал, что она уехала к себе домой. И я старался не накручивать себя, но получалось с трудом.
Как только мне сообщили о смерти Стаса, я тут же сорвался в аэропорт. И только по прилету узнал, что еще день — и беды было бы не избежать.
91. Милана
Я решаю не скрывать от родителей, кто отец ребенка. Они должны знать.
Кто мне может помочь? Только они. Больше рассчитывать мне не на кого. Дамир? Нет. При воспоминании о нем у меня тут же всплывают в памяти картинки из видео. Мозг отказывается стереть их.
— Нет! Скажи, что это неправда! Милана! Признайся, что ты просто прикрываешь его именем настоящего отца ребенка! — голос отца звучит как набат и больно ударяет по моему сознанию.
— Это правда, папа, — тихо произношу я.
Мы в гостиной. Я стою у окна, опустив голову. Чувствую себя виноватой. Я предала родителей. Предала их, ответив Дамиру.
Папа возбужденно ходит из угла в угол. Мама тихонько сидит на диване. Не плачет, но того и гляди слезы потекут по щекам.
— Нет, ну это понятно, — взволнованно говорит отец как будто сам себе. — Все, что случилось тогда. Да. Вот результат.
— Это случилось не тогда, — произношу я, понимая, что не готова врать и прикрываться тем, что случилось, как сейчас кажется, очень давно.
Надо нести ответственность за свои поступки.
— О чем ты, Милана? — отец останавливается и удивленно смотрит на меня.
— У меня небольшой срок, — отвечаю все также тихо.
— Он опять сделал это? Мразь. Он сядет за это. Я гарантирую!
— Нет, папа, он не виноват.
— Что такое ты говоришь? Милана, ты не в себе! Он изнасиловал тебя! Теперь еще это отродье!