Отдай свою душу
Шрифт:
— Что, собрался писать завещание? — хмыкает она и тут же вздрагивает. — Я ещё чего-то не знаю?
— Все без изменений, хочу уточнить кое-какую информацию.
— Охрана с понедельника в три смены.
— У тебя тоже.
— Мне достаточно сопровождения.
— Нет.
Она поводит плечами, выпрямляя спину и делая глубокий вдох:
— Что случилось?
— Ничего. Но у меня не так много людей, которых я хотел бы видеть рядом всегда. Ты — одна из них. И… Регин… если Энжи будет рядом, ты не могла бы не называть меня "милый".
Ее негромкий мягкий смех:
— Рудов, она тебя реально подмяла! Поди, и
Киваю.
Смех усиливается.
— Женщина всегда поймёт женщину…
Форум имеет успех. Абсолютно доволен работой и подготовкой сотрудников, время и деньги вложенные в них полностью окупаются. Наблюдаю за общим залом со второго этажа, отслеживая присутствие партнёров и конкурентов. А вот это не очень хорошо. Моментально подбираюсь. Потому что на горизонте появляется Волошин, который прямым курсом направляется Регине. Чёрт, я не успею до неё добежать!
— Регин, быстро к восточному выходу.
— Поняла.
Она реагирует мгновенно, но этот козёл просто переходит на бег. Проклинаю себя, что не приставил к ней охрану сразу же.
Волошин Геннадий Васильевич, обаятельный мерзавец, на которого Регина проработала четыре года, вляпавшись в настоящую физическую и психологическую зависимость. Иногда она приоткрывала завесу тайны и делилась кое-какими подробностями. Это было как добровольное рабство. Понимаешь, что в дерьме, но сил, да нет же, не сил, а именно желания выбраться из него нет. Мне тогда со своим предложением помогла сама судьба, потому что сумел протиснуться в невероятно тонкую трещину, после очередного скандала, который он ей устроил, а я ещё долго не мог поверить в свою удачу. Прошло уже более полутора лет, но Регина до сих пор пресекала любые контакты с Геннадием, лишь наблюдая со стороны, как очень дорогие специалисты не могут справиться с тем, с чем справлялась она сама, за довольно короткий промежуток времени, выведя фирму Волошина на лидирующие позиции. В данный момент эксперты разводили руками и с удивлением заявляя, что вообще не понятно, как предприятию удалось так быстро взлететь, потому что по факту — нынешний жалкий уровень — это его предел.
Сейчас совсем не подходящий момент, чтобы он прошелся по всем поджившим ранам Регины своими грязными руками. Но эта сволочь все быстрее и быстрее сокращает расстояние между ними.
— Евгений Егорович, — меня в буквальном смысле перехватывает помощник, считай, телохранитель, отца. — Добрый день! Егор Андреевич ждёт вас.
Это приказ, то есть распоряжение доставить меня перед ясные, а, возможно, и не очень очи отца, несмотря ни на что. Выглядываю из-за его плеча — Волошин крепко ухватив Регину за локоть и, пока ещё только слегка потряхивая, что-то ей выговаривает. Сука! Скандал, так скандал! Я уже пытаюсь обогнуть шкаф, представший передо мной, и бежать на помощь, но картинка меняется.
Позади Регины вырастает стена — внушительная, массивная, значительная… Да, мне пока такого впечатления не произвести… Пара слов. Волошин отпускает руку Регины. Отступает на шаг. А она сама каким-то малозаметным движением оказывается перемещена Герасимову за спину.
— Евгений Егорович, он ждёт.
Подождет. Набираю Регину.
— Всё в порядке?
— Угу, — почти неслышно мычит она.
— Отправить к тебе охрану? — еле заметное покачивание головы. Волошина
— Справишься сама? — кивок. Ладно, хрен с тобой, Богдан Александрович. Регина слово держит. Да и помощь пришлась очень кстати…
— Я к отцу, если не вернусь, помни, ты — лучшая! И достойна того же!
Отключаюсь, а она резко обводит взглядом зал в поисках моего местонахождения.
— Теперь пошли.
***
Нет, ну, для прямого эфира, конечно, нет… Но для частных встреч вполне себе ничего. Отец, развалившись в кресле, кивает, указывая на такое же напротив него. Присаживаюсь, мне не до расслабленности.
— Не был бы моим сыном, придушил бы собственным руками… — надменно произносит он, показательно сминая в руке какой-то документ.
— Гордишься? — я нарываюсь, но по глазам вижу, что его решение относительно меня уже принято, либо близко к нему, а это значит, единственный вариант — отступление. Но я лучше сдохну! Вот, именно за это спасибо тебе, отец!
— Ударом и наглостью? Да! — цедит он, потирая отбитую скулу. — А вот тем, что ты собираешься сделать со своей жизнью — нет! Я мог бы списать это на возраст… Но я знаю тебя так же хорошо, как и ты меня… Ты уже все решил… Знаешь, мне, ведь, достаточно всего одного слова, чтобы спустить на тебя эту свору шавок и через пару месяцев от ТВОЕГО дела не останется НИ-ЧЕ-ГО… Но, бл. ть! Я уверен, что ещё через три ты объявишься рядом с тем, кто поможет тебе подняться… А я не хочу, чтобы МОЙ СЫН был кому-то обязан! Если и быть, то только МНЕ! Поэтому я просто подожду, когда все произойдёт само собой и ты придешь ко мне САМ, не из-за себя, а из-за тех, кто тебе слишком дорог, чтобы рисковать ими. Сходу могу назвать трёх. Хочешь?
— Нет.
— С этого момента у тебя нет моей поддержки. И не думай, что предыдущие четыре месяца ты обходился без неё. Сейчас ты почувствуешь её реальное отсутствие. Свободен.
***
— Что? — Регина перехватывает меня сразу же на выходе.
— Всё как всегда! Я — владыка мира, царь зверей! Чей он начальник и командир ещё пока не определился… мечется…
— Все плохо?
— Обещает. Но как оно будет на самом деле…
Она вдруг быстро притягивает меня к себе и очень крепко обнимает. Сказать, что я в шоке…
— Жень, я с тобой до конца, как бы херово не было! — шепчет мне на ухо, а я даже сквозь пиджак ощущаю холод её ладоней и их мелкую дрожь.
— Все будет хорошо! — обнимаю её в ответ.
А холод с кончиков её пальцев перетекает в меня, пробирая до самых костей. Заставляя с пугающей неизбежностью понять, что все это действительно может оказаться мне не под силу…
И её же, словно подпитавшееся от меня, жаркое, возродившееся как Феникс и овеявшее нас спасительным теплом:
— Мы справимся, я обещаю!
И эта вера… как маме в детстве… когда без сомнений и колебаний…
— Да… справимся!
Глава 19
Энджи
— Матвей Ильич, встретите? — жду ответ.
— Готова?
— Да.
— Шесть минут.
— Есть.
У него две младших сестры, три дочери, внучка-малышка и, видимо, как вишенка на торте — я. Мы вместе с самого начала. Начала этой моей жизни. Он знает обо мне все, у него такое же безграничное терпение, как и у отца.