Отдел дознания
Шрифт:
— Медленно достал, что там прячешь и подтолкни ко мне… — я постучал пальцами по клапану пустой кобуры — думать о том, что будет, если парень меня не послушается, не хотелось. Надо немедленно решать вопрос с оружием, иначе моя жизнь может закончится плохо. На «постоянку» мне сейчас оружие точно не выдадут, а каждый раз заходить в оружейку, вооружаться-разоружатся, геморрой еще тот, но, вероятно, другого выхода я не найду.
По полу, в мою сторону, покатилась черное нечто. При ближайшем рассмотрении это оказался кусок кабеля, состоящий из сотни алюминиевых жил, тяжелый, короткий и неудобный, как по мне. Неизвестный
— Кто на тебя наехал? — я катнул дубинку по полу, и она укатилась под стеллаж с видеомагнитофонами — пока приемщик достанет ее, ползая на четвереньках, пытаясь разглядеть что-то в узкую щель, я успею уйти отсюда.
Мой собеседник назвал одну из группировок с окраины города, под которую маскировалось множество мелких бандосовских групп, и я сделал вид, что испугался, так что в глазах приемщика мелькнуло торжество.
— Ладно, я с тобой потом разберусь…- неубедительно погрозил кулаком я и быстрым шагом двинулся к двери: — Сегодня просто некогда.
Мне действительно было некогда — я боялся, что пропущу время работы актива садоводческого общества, ехать до них было далеко.
К домику с вывеской «Правление садового общества» я подошел ровно к двум часам дня, чуть приоткрыл дверь и осмотрел пустую комнату — случайно встретится тут с Князевым в мои планы не входило.
За столами, напротив друг друга сидели пожилые женщина и мужчина. Перед женщиной стояло несколько ящиков с картонными карточками, мужчина же читал газету «Советский спорт».
— Здравствуйте! — я шагнул за порог и обвел взглядом помещение. Перед теткой с карточками, очевидно кассиром, стояли две ее ровесницы в спортивных костюмах последнего срока носки и что-то выясняли о сорте «Могучий чемпион».
— Я, так понимаю, время приема уже закончилось? — я посмотрел на женщин в спортивных костюмах, и они, пискнув «Галочка, пока!», заспешили на выход. Галочка же, случайно встретившись со мной глазами густо покраснела и стала отчаянно рыться в своих карточках.
— Вы председатель? — я повернулся к мужчине, одной рукой показывая удостоверение, второй протягивая руку для пожатия: — Уголовный розыск, старший оперуполномоченный…
Удостоверение исчезло в нагрудном кармане, а я уселся на стул, напротив, глядящего поверх газеты, мужчины.
— Я к вам по поводу участка номер… — я назвал участок, которым владел Князев.
— Так он же за…- мужчина замахал руками.
— Все правильно, дача принадлежит моему коллеге т товарищу Князеву Олегу Николаевичу, сотруднику уголовного розыска и моему товарищу. Проблема в том, что Олег на службе получил серьезное ранение ноги и сами понимаете, в ближайшее время работать на дачном участке не сможет. К тому-же, его переводят в другое место, возможно даже в столицу, ну и госнаграда будет соответствующая… -я помахал над головой пальцем: — в общем дето такое — чтобы участок не приходил в запустение, Олег предложил мне его купить. Олег сейчас в госпитале, потом сразу уедет, двигаться ему очень тяжело, поэтому мы с ним убедительно просим вас завтра прийти сюда, в правление и одним разом переоформить дачный участок с Олега на меня. Вот мой паспорт, Олега данные у вас должны быть. Заодно Олег просил узнать, есть ли за ним задолженность по членским взносам, я бы за него заплатил.
— Мы не можем ничего на вас переоформить… — мрачно сообщил мужик: — У нас пока все в стадии оформления, в районной администрации. Мы можем только в члены садового общества принять, но, и то, только в следующем году, в мае.
— Стоп, товарищ. –я замотал головой: — с администрацией все понятно, земля, туда-сюда, только начали ее оформлять, история долгая, но, какая проблема принять меня в члены общества и почему я должен ждать почти год?
— У нас в члены общества принимает правление, решение которого утверждает общее собрание. А общее собрание будет только в мае, поэтому…
— Так, дорогой товарищ, а как вы себе это представляете — Олег в мае будет майором в Москве, в министерстве, или на Петровке 38 и как вы себе представляете, что он поедет сюда, поучаствовать в вашем собрании? Вы, очевидно, плохо представляете уровень ответственности работника министерства внутренних дел. И, сразу наклевывается еще один вопрос — как у вас идет прием, оприходование и хранение денежных средств? Сигнализация на сейфе и на окнах-дверях имеете? А как траты общественных денег оформляете — всегда ли имеете кассовые чеки и каков у вас остаток наличности по кассе? Заверяли его размер в банке, где обсуживаетесь.
Судя по лицу председателя, он собирался начать со мной ругаться, но неожиданно кассир, которая сильно спала лицом, заорала, сверкая заблестевшими глазами: — Да!
— Что да? — председатель отвлекся от меня и повернулся к своей помощнице по финансовым делам.
— Матвей Петрович, зачем все усложнять? — затараторила кассир, у которой явно не был утвержден лимит по кассе: — Давайте решение через правление проведем и человеку членскую книжку выдадим, а в мае, на собрании, просто решение правления утвердим, все равно, никто возражать не будет.
— Ну, я не знаю. У вас хоть заявление Олега Николаевича есть?
— Нет конечно, он в госпитале же лежит, я с ним по телефону разговаривал. Он завтра, с утра, подойдет и лично все подпишет. Просто я вас настоятельно…- я выразительно поглядел на кассира: — Прошу — сделайте все по максимуму, чтобы заслуженный человек не стоял на костылях, а две подписи поставил и поехал обратно в госпиталь с чистой совестью. Сможем мы так сделать?
Я заговорщицки подмигнул зарумянившейся кассирше, и она подмигнула мне в ответ:
— Конечно сделаем, товарищ милиционер!
— Только тут еще одно проблемка нарисовалась… — заскрипел председатель противным голосом: — с вашим приемом в члены общества. Мне три заявления поступили, от соседей. Жалуются. Что на данном участке поселились два человека. Целыми днями пьют и матом ругаются, или музыку во всю громкость слушают, а у нас, в основном, люди пожилые, заслуженные, им покоя хочется, многие с внуками маленькими или вообще, грудными, здесь отдыхают, а эти люди, в ответ на замечания, что женщины им сделали, матом обругали, говорят, что тоже милиция, и если те не отстанут, то устроят соседям веселую жизнь.