Отдел дознания
Шрифт:
На мою удачу, на небольшом закутке, зажатом меду домами «поселка речников» и железной дорогой вклинились два десятка погребов, выкопанных в один ряд. И второй моей удачей было то, что через несколько дней начиналась календарная осень и мне не пришлось искать владельцев подземных хранилищ — здесь их крутился с десяток, готовивших закрома к засыпки картошки.
Я подошел к пожилой женщине, что принимала из погреба мусор и остатки прошлогодних овощей, который ей снизу подавал хмурый парень лет восемнадцати, которого, явно, бабушка, подписала на скучную и грязную работу.
— Добрый день. — я откозырял: — Вопрос до вас имеется, дама. Не подскажите, ваши погреба
— Ой, лышечки! — женщина всплеснула руками и заголосила: — Смотри, Мишка, как работать надо! И года не прошло, как милиция заявилась. Конечно, касатик, вскрывали, я январе еще. Восемь погребов вскрыли за ночь, двое ваших приезжали, снег попинали и сказали, что дело темное и мало раскрываемое. А через две недели Нинка Столярова у кинотеатра «Виктория» у тетки, что соленьями напротив «Универмага» торгуют, узнала заготовки свои — ей зять из Германии крышки с картинками, на банки закатывать, привез… Чего бы путного привез, а то крышки! Себе и машину германскую пригнал, и телевизор с «видиком», и посуду красивую, как из музея, а теще — крышки. Я говорит, мама, купил вам самое для вас подходящее. И Нинка у женщин, что там постоянно торгуют, узнала, что тетку с Нинкиными крышечками, зовут Наталья Попова. Мы к участковому подошли, он все записал в свою книжечку, сказал, что разберется. И где ваш участковый? Или он по зиме чего-то не записал, прислал тебя уточнить? Так у тебя, вроде, звездочек поболи, чем у него будет…
— Я, уважаемая гражданочка, не знаю, как ваше имя отчество, к вашему участковому отношение имею, примерно, как вы пенсионерка к другому пенсионеру — нам просто из одного окошечка иногда заработную плату выдают. А пришел я сюда, потому что, как я понимаю, сыночка гражданки Поповой Натальи — Николая, арестовали, и теперь мы с ним разбираемся за все его прегрешения…
— Ой, да какая радость то, товарищ начальник, что вы этого злыдня поймали. Да ты просто не представляешь, сколько он нашим соседям зла то наделал. Мало того, что самые лучшие соленья и варенья покрал, он же напакостил еще — у меня они войлок, что для утепления на решетке лежал, наружу выбросили, только крышкой металлической закрыли, так у меня половина картошки, что сверху была, перемерзла, и банок несколько полопалось, что на верхней полке стояли. А Селиванов Егорка, у которого погреб обворовали и нараспашку бросили, даже крышку на место не набросили, он вообще с ума сошел…
— Почему сошел?
— Да откуда же я знаю? Наверное, потому, что все его заготовки перемерзли, тогда же морозы, помнишь, наверное, какие стояли? Вот он после того странный стал, погреб свой на новый замок запер, и после этого не разу не заглянул. И с людьми не разговаривает. Только пьет и орет. Его жена, Маринка, после этого и сбежала, да и правильно — кто же с таким буйным алкашом жить то будет? Тем более она моложе его, женщина, я тебе скажу, очень интересная.
— Вы точно помните, что жена Егора ушла после того, как погреб вскрыли? — на моих глазах стройная схема бытового убийства рушилась, как карточный домик.
— А кто же ее знает сынок? Я же с ними в разных домах живу…- пенсионерка помотала головой: — Мне женщины рассказали, а как оно у них на самом деле было — то я точно не ведаю.
— Не подскажите, какой погреб Селиванову принадлежит.
— Так вот тот, второй с того края.
Я двинулся в указанную сторону, но пройдя два десятка шагов, мимо неровной шеренги, торчащих из земли металлических или деревянных творил, накрытых тяжелыми крышками, резко остановился — тяжелый, липкий трупный запах ни с чем нельзя было спутать.
— И что тут у вас так воняет?
— Да тут собаки дохнут, одна за другой, просто не знаем, что делать.
— В каком смысле — дохнут?
— Так, как весна пришла, постоянно на этом месте собачки умирают. А убирать то их не кому — женщины боятся, а мужики — не хотят.
Раздувшийся, облепленный мухами труп большой дворняги лежал между крайними погребами, сквозь слипшуюся шерсть на шее несчастного животного виднелась толстая проволока.
Не знаю, сколько скелетируется труп в погребе, но этот упырь чтобы замаскировать неминуемую вонь убивал и подкидывал рядом дворняжек. Очень странный и извращенный план сокрытия следов убийства, но примем как данность. В любом случае надо искать погреб и разбираться с его содержимым, но сегодня заниматься этим вопросом я не хотел — комплект формы, в котором я по требованию начальника отдела дознания ходил на службу был последним, сборной солянкой, а если я полезу в нем в пропитанный трупным запахом погреб — его проще будет потом выбросить. Поэтому завтра, оденусь во что-то старенькое, что не жалко и с утра займусь этим Селивановым Егором, а пока поеду добивать дело ветеранов-скандалистов, чтобы у прокурора не возникло желание направить дело на доследование.
Локация — клуб Ветеранов при ДЭУ-45.
— Я вас молодой человек не понимаю… — заведующий клубом ветеранов, одышливый дядька с красным, отечным лицом, очевидно, ради представительности, влезший в старую офицерскую форму с полковничьими погонами и эмблемами ВВС на петлицах, не застегивающегося на необъятном животе, кителя промокнул огромным носовым платком взопревший лоб: — Складывается впечатление, что вы пытаетесь обелить правонарушителя, а не призвать его к ответу.
— Уважаемый Константин Сергеевич… — я примирительно улыбнулся, хотя этот потный полковник мне, за последние два часа, изрядно надоел: — Моя задача, по закону, установить истину, тем более, что дело ваше очень неоднозначное.
— Это чем же оно не однозначно? — заведующий клубом переглянулся с заявителем — гражданином Воронцовым: — Все же кристально ясно — в присутствии свидетелей оскорбили уважаемого человека, причем весьма цинично и в особо оскорбительной для ветерана войны форме. Что вы еще пытаетесь выяснить?
— Так вот именно, что ничего кристально ясного я здесь не вижу. Из восьми человек присутствующих при, якобы имевшем место оскорблении, оскорбление слышали всего трое — потерпевший, вы, уважаемый заведующий, и ваш заместитель, который является зависимым лицом от заведующего…
— Вы на что это намекаете? — грозно надул щеки полковник.
— Абсолютно ни на то, объясняю, как выглядит картина произошедшего при всестороннем анализе. Остальные ветераны, присутствующие при игре дали показания, что не слышали или не помнят ничего подобного…
— С вами просто связываться не хотят, вы же всю душу вымотаете… — пробубнил вполголоса Воронцов.
— Мне их мотивы не интересны, я вам факты излагаю. Кстати, для справки — если вы господин Воронцов надеетесь озолотится на этом деле, я вас уверяю — не получится, компенсация морального вреда ваших затрат и усилий не оправдает.
— Это мы еще посмотрим! — заведующий клубом бросил на потерпевшего ободряющий взгляд: — Я совсем другое читал…
— Значит вы не то и не там читали. — я саркастически посмотрел на Воронцова: — Тем более, в чужом глазу соринку видим, а в своем бревна не замечаем.