Отдел Химер
Шрифт:
— Удивлены, Андрей? — Ольга по обыкновению мило улыбнулась. — Для вас уже есть работа. — Я кивнул, а Ольга принялась объяснять: — В двадцати километрах от Москвы прямо сейчас идет операция по захвату лидера одной из бандитских группировок. Семь уголовников, занимавшихся в основном рэкетом, засели в особняке своей жертвы. Хуже всего, что у них заложник…
— Понял. — Я молодцевато расправил плечи. — Давайте координаты.
— Я открою. — Она сделала пасс, и пожелала: — Ни пуха…
— К черту! — ответил я и в следующее мгновение оказался в коттеджном поселке, окруженном сосновым бором.
Облетев дом, огляделся. Человек двадцать в камуфляже и масках-шапочках окружили
Что ж, всё ясно. Такое противостояние может длиться, пока у осаждаемых не сдадут нервы. Или пока кто-то из силовиков не примет волевое решение идти на штурм. Я открыл портал и оказался в доме. В гостиной, привязанный к креслу, сидел холеный мужчина. Судя по всему, это и есть заложник. Один из рэкетиров, сидевший напротив него, нервно курил, то и дело поглаживая лежащий на коленях короткоствольный автомат.
Взлетев на второй этаж, я по очереди осмотрел все помещения и пробил штрек.
— Ольга, прием!
— Да, Асмодей. — Голос ее был серьезен.
— Всё верно. В доме семь человек. Один сторожит заложника на первом этаже в гостиной. Остальные заняли круговую оборону на втором.
Она повернула монитор так, чтобы я мог видеть, и я разглядел на нем план дома.
— Можете указать, где кто находится и чем конкретно они вооружены?
Я более подробно доложил обстановку, и, поблагодарив, мой куратор отключилась.
Препаршивейшее чувство переполняло меня. Иметь физическую возможность покончить со всем одним махом, но в то же время не иметь права это сделать… Хуже не придумаешь. Я вновь спустился в гостиную и, убедившись, что с привязанным к креслу человеком всё в порядке, принялся разглядывать фотографии, украшавшие стены.
Судя по всему, хозяин вел жизнь плейбоя. Снимки в объятиях многочисленных красоток. На всевозможных яхтах и лыжных курортах. Колоссальное богатство давало ему возможность удовлетворять любые свои прихоти.
Заразившись страстью к лошадям, он увлекался скачками и сам выступал в роли жокея и завоевывал призы. Еще занимался автогонками, авиаспортом, участвовал в африканском сафари.
Я с удивлением смотрел на вмиг постаревшего и покрывшегося холодным потом мужчину, имевшего лишь отдаленное сходство с тем, кто был изображен на фотографиях. Словно в реальности передо мной находился его отец. Или дедушка. Хотя я не мог его осуждать. У всех свой запас прочности. И нельзя требовать от нормального среднестатистического обывателя проявления какого-то особого героизма в минуты, подобные этим.
Снаружи опять что-то прокричали в мегафон, и я, приняв решение, осторожно погрузился в тело бандита. Почувствовав неладное, тот машинально схватился за автомат, но, парализовав руки, я не позволил прозвучать выстрелам.
Как говорили древние римляне, nihil exsraneum — «ничего извне». Что по-нашему звучит, как «спасение утопающих»… Ну, сами знаете.
Неслышно положив автомат на пол, я, словно тряпичную куклу, поднял донора и, подойдя к заложнику, достал из кармана нож. Глаза у того расширились от ужаса, и он потерял сознание. Как можно быстрее перерезав веревки, я остановил сердце бандита и перебрался в тело обмякшего хозяина особняка. К счастью, он был жив. Сердце билось ровно, и я, сочтя, что так даже удобнее, заставил его встать и ударить откидным прикладом бандита по голове. Дело делом, а алиби тоже надо иметь.
Первым побуждением было с ходу сигануть в окно. Но вовремя сообразив, что усадьба простреливается,
— Оля, это Андрей.
— Что-то случилось?
— Да. Заложнику удалось освободиться от пут и, оглоушив бандита, укрыться в подвале. Так что можно отдавать приказ на штурм. Да, и еще ему, по-моему, плохо с сердцем.
— Поняла вас, Асмодей. Укажите точное местонахождение хозяина коттеджа.
На экране монитора снова появился план, и, уточнив точку, в которой лежал без сознания заложник, мы прервали связь.
Видимо, диспетчеры знали свое дело, так как спустя минуту послышались выстрелы и начался штурм. Не желая вмешиваться, ибо любая попытка как-то повлиять на ход событий расценивалась Конвентом однозначно, я открыл портал в Санаторий. Я сделал всё, что мог. И вряд ли в этом мире найдется кто-то, кроме моих неведомых коллег, кто в данной ситуации сможет сделать больше.
Следующая операция с моим участием случилась через два дня. И, ожидая, я провел время в библиотеке. В конце концов, любознательность — главная отличительная черта того, кто смеет называть себя разумным. Конечно, я не тешил себя надеждой, что вот так, наскоками, смогу разгадать все тайны мироздания. Но недаром же западные ученые ввели в обращение такой термин, как «наивная наука» — «наивная физика», «наивная химия», «наивная математика» — новые научные направления, которые, по мнению специалистов, позволят намного расширить возможности людей. Человек, как известно, играя в мяч, не решает дифференциальных уравнений, чтобы определить траекторию его полета. Он пользуется так называемой наивной, или качественной, физикой, основанной не на формулах, а на правилах. Описание мира в расплывчатых неточных терминах, которые позволяют решать задачи не количественно, а качественно, как считают ученые, позволит, используя существующие информационные технологии, сделать резкий прорыв в развитии интеллекта.
Да и слоняться без дела оказалось невыносимо. Ведь еще американский просветитель Джефферсон, ставший третьим президентом США, сказал: «Дорожи своим разумом, выноси на его суд каждое событие, каждое утверждение. Не бойся задавать вопросы, вплоть до вопроса о существовании Бога. Если Бог существует, он отдаст предпочтение не слепому страху, а силе разума».
Сидя ночью в пустом зале, я листал страницы в свете уличного фонаря и невольно задумывался о том, что цивилизация лишила человека возможности слышать себя, окружающий мир, космос. Жить в согласии с собственными естественными ритмами. Шквал искусственных вмешательств в собственную природу стал причиной многочисленных болезней, преждевременного старения и, как итог, смерти.
Поймав себя на подобных мыслях, я понял, что переусердствовал в псевдонаучных изысканиях и, осторожно поставив книгу на полку, открыл портал на улицу.
Второй милицейской операцией, в которой мне довелось принять участие, стало банальное дело о мошенничестве. Правда, в особо крупных размерах. Присутствовал весь «джентльменский набор» в виде подставных фирм в офшорных зонах, левых счетов и, само собой, мальчиков для битья, коих во все времена пруд пруди.
Вот и сейчас такой, с позволения сказать, «коммерческий директор», сидел в кабинете следователя по особо важным делам одной из московских прокуратур и, извините, жевал сопли. Мне нисколько не жаль этого недоумка, ведь на аркане его никто не тянул. И, имея голову на плечах, он всё же рискнул сыграть в азартную игру с государством. В спортлото бы лучше соревновался, дурень.