ОТДЕЛ НЕЧИСТЬ
Шрифт:
Мы прошли старую, ржавую вертушку и вывеску «Слава труду!». В голове возникло неприятное покалывание. Ничего удивительного - такое скопление нечисти на один квадратный километр не каждый нормальный человек выдержит. А если бы они окольцованные были, как в городе – так бы не фанило.
Я слегка сбавил шаг, и кинул беглый взгляд на правую ногу бабая. Так я и думал, никакой метки, неучтенный. Конечно, не такое серьезное правонарушение, но на заметку возьму. Там где процветает свобода - закон подобен пустому звуку.
В столице все иначе. Службы контроля и граничные ведомства
Хотя чего я хочу. Последнее время нечисти через Кордон столько прется, что и не отследишь. В общем, контроль осуществляется только в пределах Мкада, а за ним кто во что горазд! Города миллионики еще как-то пытаются угнаться за столичными системами взаимодействия, а вот деревни, села и прочие поселки городского типа, уже давно превратились в рассадник нечистой силы. Всю жизнь будешь работать рядом с водяным или лешим, а не учуешь.
От дороги здесь осталось одно название. Были видны две вытоптанные гряды, да и те уже давно травой поросли. С домами еще хуже: ни одного целого. Среди зарослей кустарников торчат темные остовы крыш, полуразрушенные стены и темные глазницы окон, а где- то просто десяток бревен, вот пожалуй и все.
И как они здесь живут? – озираясь по сторонам, произнес стажер.
Неплохо, - внезапно откликнулся бабай. – Всяк лучше, чем на той стороне.
Мы прошли длинную улицу и свернули направо. Здесь, на углу, возвышался трактор с перекошенным ковшом. Крыша была слегка приплюснута, а дверь болталась на одной петле. Я пригляделся к кабине. Внутри кто-то копошился: невысокий, горбатый. Оторвавшись от своего занятия, нечисть зыркнула на нас недобрый взглядом. Ярко-белые глаза отразили свет наших фонарей.
Привет, Игнат! – сказал бабай и помахал рукой.
Кабина закачалась и изнутри послышалось неприятное чавканье.
Очень уж у нас Игнат до грызунов охотчь, - пояснил наш проводник.
Я почувствовал прерывистое дыхание стажера. Парень практически вплотную приблизился ко мне, и тихо прошептал:
Что это за тварь?
Анчутка, - спокойно разъяснил я.
Мелкий водяной чертенок с незапамятных времен любил селиться возле болот. Если мне не изменяла память, его название даже переводилось как «маленькая утка».
Он безобидный? – тут же уточнил парень.
Считаешь бывает иначе? Это же нечисть. – удивился я.
Наш проводник хихикнул. И сплюнув, покосился на юношу.
Прав твой начальник: от нас добра не жди. Мы себя, как вы, люди, любите выражаться, не контролируем, любую подлость бездумно сотворим.
Дальше мы прошли еще несколько домов и вышли на площадь. А большая здесь резервация, духов на триста-четыреста потянет.
А тут у вас что? – Я указал на здание бывшего клуба. Сохранилось оно очень даже прилично. В темноте было не разглядеть, но мне показалось, что стены выкрашены в новый цвет, а на крыше имеются совсем свежие заплатки.
Велисова книга, - буднично ответил бабай. – А вон в том ларьке, мы амбар
Я резко остановился. Одернул проводника.
Погоди, как это Велисова книга? Вы что тут, незаконный портал устроили?!
Сощурив свои хитрый глазки, бабай изобразил недоумение.
Не бзди, начальник. Он у нас односторонний. Отсюда можно, а к нам ни-ни. Так что все по закону. Кстати, все зарегистрировано в городе.
Словам я его конечно не поверил, но развивать эту тему не стал. Все одно правды не добьешься. Вот вернусь в отдел, черкану рапорт и отправлю по территориальности в Коломну. Пускай местные разбираются, все-таки их вотчина.
Скажи честно, чего тебе от нас надь, начальник? – откровенно спросил бабай.
Так даже лучше. Не люблю я этих тварей на доверительную беседу выводить. В отличие от людей у них ведь слабостей нет. Разве что самые примитивные: пища и человеческие эмоции, в принципе одно и тоже, поскольку нечисть именно нашими страхами и тревогами питается. Хотя порой и человеческую еду употребляет. Но это конечно от большого желания. Например, лешие кефир очень уважают.
В общем откровенность за откровенность.
Бес нам нужен. И не говори, что такой не обитает, не поверю?
Проводник хмыкнул:
Бес… Да это все равно, что человека искать без возраста и других внешних признаков.
Я понимающе кивнул:
Чуром его кличат.
Было заметно, как заиграл скулами бабай. Но вместо ответа, он свернул куда-то в проулок и махнул рукой, зазывая нас за собой.
За покосившейся плетеной оградой стоял огромный деревянный дом. Окна забиты, на двери огромный замок, правда не заперт – просто весит на душке. Внешне, вполне себе сносное жилище, в отличие от остальных. Но было тут еще кое-что интересное. Все пространство за забором было усеяно деревянным крестами. Сколочены из старых, сильно почерневших от времени досок.
А это еще что? – спросил я.
Это от бывшего хозяина, вернее хозяйки осталось, - пояснил бабай.
Оберег?
Ага.
Погоди, так в этом доме живой что ли обитал? – поразился я.
Проводник причмокнул:
А то как же. У нас бесам все самое лучшее.
Хочешь сказать, среди вас живая душа жила? Одна?
Жила… одна… - подтвердил бабай. – Ну а что тут такого? Нам среди вас можно, а наоборот нельзя? Не правильно это, ущемление прав, так сказать.
На моем лице возникла кривая ухмылка.
Хватит демагогию разводить. Лучше скажи, дома нынешний жилец?
А почем я знаю, - пожал плечами бабай. – Мне за ним следить резону нет. У меня другие функции.
Только я собирался открыть калитку, как передо мной возникла худощавая фигура стажера. Он деловито провел взглядом и, обернувшись, обратился к проводнику:
Скажите, а кто проживал в этом доме до Чура?
Знамо кто, - тут же откликнулся бабай, – Ефросинья и проживала. Сто лет почитай землю топтала. Даже когда деревня вымерла, а мы сюда заселяться стали, она переезжать отказалась. А настаивать никто не стал. Вот так она среди нас свой век и дожила. Годков эдак десять, если не больше. Но мы старушку не трогали.