Отдел расследований. Фрагменты политической истории 1990-2020-х годов

Гальперин Иосиф Давидович

Но ведь если убрать «предохранители» УПК, отвечаю, тогда силовики смогут по заказу решать любые проблемы, в том числе – и проблему кому жить, а кому – нет. Почему, кстати, вы не ловите боевиков, как обычных уголовников?

– Потому что в таких операциях у меня обязательно гибли люди. Слишком хорошо подготовлены эти боевики, они всегда настороже.

Не понимаю! Сотни специалистов, годами имеющие в своем распоряжении спортзалы, профессионально занимающиеся боевыми искусствами, подготовлены, оказывается, так, что не могут без подствольников и огнеметов справиться с теми, кто, по идее, пошел «в лес», как говорят на Кавказе, потому что нищенствовал.

Откуда у силовиков берутся все новые противники, может быть, станет

яснее, если подробно рассказать о недавней истории у самой южной точки России. История с огнестрельным разгоном митинга в Докузпаринском районе Дагестана стала известна чуть ли не всему миру. Попробуем разобраться, что ей предшествовало.

Самурские волны

26 апреля радио передало: накануне на границе с Азербайджаном, на берегу пограничной реки Самур, разогнан ранее разрешенный митинг противников местного главы администрации, протестовавших против коррупции. Разгонял «спецназ» силой огнестрельного оружия, пятеро погибших, пятеро раненых, десятки арестованных.

Как же так, зачем стрелять в мирных людей? Попробуем отмотать пленку времени назад, а заодно вглядимся в видеокадры самого митинга и его разгона. Для этого нам придется, вы уж извините, всмотреться в подробности провинциальной жизни маленького уголка на краю России с населением всего в 14 с половиной тысяч людей. Иначе трагедию, меряя по московским лекалам, не понять. Это не местечковые страсти – это жизнь рубежа России.

Десять лет назад район, упраздненный как территориальная единица при Сталине, был восстановлен. Пять лет им правит Керимхан Абасов, сначала избранный всенародно, набравший во втором туре 72 процента голосов против тогдашнего главы администрации, а в апреле прошлого года переизбранный по новым правилам – представительным органом. С апреля по август все было тихо, а потом начались протесты. Разных людей по разным поводам.

Кто-то вспомнил, что Абасов не ему помог стать депутатом Народного собрания республики, кто-то – что он не разрешает предгорный уголок карагачового леса раздербанить на участки под фазенды состоятельных горожан, кто-то претендовал на власть в муниципалитете родного села, а у Абасова была другая кандидатура. Тут выяснилось, что в районном архиве под селевыми потоками погибла документация за несколько лет, в том числе – о выплатах из бюджета.

Район дотационный, никаких богатств, кроме гор, самых высоких в Дагестане и потому притягательных для альпинизма, в них нет. Следовательно, распределение скудных земель и выплаты бюджетникам – единственная сфера деятельности его руководства, имеющая отношения к финансам. Для тех претендентов на лидерство, которые разъезжают на популярных в республике «Мерседесах», эти деньги интереса не представляют. Могут представлять интерес 62 километра сухопутной границы, особенно перевалы, но там уже строится погранзастава. Таможенного поста нет, он у автотрассы, ведущей из Азербайджана через соседний район.

Есть самое высокогорное в Европе село Куруш – выше четырех километров, там до сих пор одних избирателей живет около полутысячи. Есть еще священная гора Шалбуздаг высотой четыре с половиной километра, три восхождения на которую приравниваются к одному хаджу. Но делать деньги на туризме, альпинизме и пилигримах, идущих к святыне, в Дагестане не научились.

То есть борьба в районе идет не за явные экономические интересы, хотя остается возможность что-нибудь «крышевать», а за власть как таковую. В Дагестане люди гордые и власть ценят.

После первых попыток внеочередной смены районные власти перешли к ответным действиям и наконец прекратили добычу песка в неоформленном карьере на берегу моря, которую вели некоторые протестанты. Дело в том, что горный район имеет свой отселенческий поселок на берегу Каспия рядом с Дербентом. Оттуда два года руководство детской турбазы писало в природоохранную межрайонную прокуратуру, что рядом с базой ведется незаконная добыча песка, прокуратура повелевала милиции проверить, участковый писал в ответ, что все тихо. А тут за дело взялась районная прокуратура. За уголовное дело – о незаконном предпринимательстве и нарушении природоохранного законодательства. Райпрокурор Фируза Лагметова получила угрозы поджечь ее машину, дело теперь ведет прокуратура межрайонная.

В результате в октябре 2005 года состоялась попытка захвата здания райадминистрации. На многих машинах из Махачкалы и Дербента прибыли желающие свергнуть Абасова вместе с сочувствующими и потребовали от него уйти в отставку. Происходило примерно так, как в остальной России захватывают предприятия. И как ворвавшиеся привыкли захватывать автостоянки и заправки на хлебных местах у границы или прокалывать шины дальнобойщикам, когда те отказывались платить дань. А тут не получилось. Не помог и тогдашний митинг, перекрывший трассу.

Для Дагестана подобный метод борьбы за муниципальную власть не в диковинку. Только за последние месяцы были попытки захвата административных зданий в поселке Дубки, в Ногайском и Кумторкалинском районах. А до этого, если вспомнить, были попытки захватить и республиканские институты власти. Очевидно, они и дали надежду Басаеву на то, что его «освободительную армию» в Дагестане примут на ура.

Следовательно, нет у населения республики привычки надеяться на то, что исполнение законов может принести пользу. А у государства нет, кроме силы, рычагов для их исполнения, пусть и выборочного. Не оказалось их и у Керимхана Абасова. Пусть даже и он, и его оппоненты будут кристально чистыми людьми, но если им пришлось вступить в прямое столкновение – это значит, что они не могли решить свои споры путем законной процедуры. А были и обращения в суды, и в прокуратуру, и обещания личной аудиенции у Муху Алиева. Поэтому после первой пробы сил, когда Абасов не поддался на угрозы, должна была наступить следующая фаза. Более опасная, с привлечением большей толпы и большего внимания.

Фермопилы у священной горы Шалбуздаг

Братья Примовы, братья Канберовы, Буньям Аскеров, основные противники Абасова, не живут в Докузпаринском районе, зато сохранили в нем интересы и родственников, поэтому именно они вели в октябре переговоры в кабинете Абасова. Самое показательное, что все они имеют отношение к правоохранительным органам – или отец сорок лет был прокурором, или брат в МВД, или сам служил в линейном отделе на железной дороге. Или, на худой конец, судим. А внутри района их линию поддерживал Назимхикмет Гайбатов, который пытался стать главой села Каладжух, но никак не мог правильно соблюсти процедуру.

Гайбатов и стал распорядителем будущего митинга, о чем и записали в уведомлении, отправленном по почте 10 апреля. Оно было получено через неделю. В Лондоне дошло бы за два часа, а бескрайние просторы села Усухчай бороздило семь дней! В уведомлении сказано, что целью митинга является «выражение общественного недоверия главе муниципального образования «Докузпаринский район» Абасову К.С.» и что предполагается участие в нем 5 тысяч человек. То есть – почти всего взрослого населения района!

На это письменно Абасов ответил, что парк в райцентре Усухчай больше 500 человек не примет, а все упомянутые в уведомлении якобы противоправные деяния администрации уже разобраны вышестоящими комиссиями. И митинг потому не соответствует требованиям закона. А на совещание в администрацию, чтобы обговорить проведение митинга, как положено, никто не пришел. Собирала инициаторов районный прокурор Фируза Лагметова, говорила, что по фактам хищений дотаций на развитие овцеводства уже заведено 7 уголовных дел, но Абасов по ним не обвиняется.