Отдохнём по-взрослому
Шрифт:
– Андрюш, с тобой всё в порядке?
– Что? А, да-да, извини, родная. Задумался просто.
– Андрей, ты меня больше так не пугай, – тихо произнесла супруга, глядя мне прямо в глаза.
«Черт! Она ведь и вправду переживает. Волнуется. А я – болван».
– Всё нормально, Жанн. Я в порядке. Пойдем.
– Ну… пойдем.
Покачав головой, Жанна, взяла меня под руку, и мы пошли. Она искоса поглядывала на меня, видимо, всё еще пребывая в сомнениях относительно психического здоровья непутевого муженька, а я… я лишь глупо улыбался в ответ и опять вспоминал. Опять вспоминал товарища подполковника.
Глава 11. Дядя Миша, он же Пётр Сергеевич
Да, это и впрямь был дядя Миша. Только чуть постаревший и… как бы это получше сказать… более бронированный что ли.
«Хотя нет, не так. Не лучше».
«А как лучше?»
«А вот так».
Представьте себе, к примеру, ну, скажем, танк. Игрушечный. Модельку из пластизита, но в натуральную величину. И всё у него почти как у настоящего: и башня, и гусеницы, и приборами нужными он обвешан по самое «не балуйся», и даже управлять им можно взаправду. А всё одно не то. Не чувствуется в нем силы, потенциала, возможностей для развития в нечто большее. Игрушка, одним словом, и только.
А теперь вообразите иное. Реальный танк. Боевой. Пусть даже и з*амаскированный под макет-обманку. Или выведенный в резерв. Для ремонта там или в учебных целях. И орудие у него – либо демонтировано, либо муляж, и в броне проемы лишние появились, и окраска нарочито гражданская, «под трактор». А всё равно, мощь чувствуется. Слегка только с ним пошаманить и всё – опять в бой пойдет. И покажет вражинам, «чьи в лесу шишки».
Вот так и дядя Миша, который теперь Петр Сергеевич, прямо как этот танк. Резервный. Белым и пушистым только прикидывающийся. Сидит в кресле, расслабленный, усталый, ну, чисто «штафирка». В тумбочке вот под столом ищет чего-то. «А, кстати, чего он там ищет? Ага, понял»
– Ну что, Андрей? Примешь за встречу? По чуть-чуть?
На столе появились две маленькие стопки и пузатая бутыль из темного стекла.
– Да я как бы…
Однако Петр Сергеевич лишь отмахнулся, поясняя:
– Ты уже десять секунд как в отпуске. Так что можно. А я… мне, знаешь ли, по долгу службы положено, хм, иногда.
«Ну что ж. Раз положено, значит, так тому и быть. Отказываться не будем».
Петр Сергеевич аккуратно разлил алкоголь (по виду, да и по запаху – натуральный коньяк) – немного, на два пальца всего – и скомандовал взглядом: «Ну… Будем».
Янтарная жидкость пошла хорошо. Гортань не обжигала, и на языке послевкусие… э-э… вполне благородное, а если и горчит слегка, так это нормально. Коньяк всё же, а не вискогонка хайландская.
Короче, принял я на грудь полтинничек, и сразу стало хорошо. Внутри потеплело, и на душе разгладилось. В общем, жить, как говорится, стало лучше, жить стало веселей. Отставив опустевшую стопку, я посмотрел на товарища подполковника. А он, сдвинув в сторону свою и убрав бутылку обратно под стол, посмотрел на меня. Нормально так посмотрел, без этих своих «дембельских» заморочек.
– Узнал, значит, – улыбнулся Петр Сергеевич секунд через пять, продолжая глядеть мне прямо в глаза.
– Узнал, дядя Миша. Узнал, – сообщил я. Так же, не отводя взгляда. И так же улыбнулся в ответ.
– Это хорошо, – задумчиво протянул мой старый знакомый. – Вот только, – он немного пожевал губами, видимо, подбирая нужные слова. – Вот только обращайся ко мне лучше Петр Сергеевич. Так оно, м-м, правильнее.
– Так точно, товарищ подполковник! Петр Сергеевич! – нарочито бодро рявкнул я, поднимаясь со стула, вытягиваясь по стойке смирно.
– Салабон. Как есть, «салабон», – поморщился Петр Сергеевич.
– Порядки знаем – плавали!
– Вольно, лейтенант, – усмехнулся хозяин кабинета, махнув рукой, давая понять, что «цирк окончен».
– Вадимыч, кстати, привет тебе просил передать, – добавил он, когда я, ухмыляясь, вновь занял свое место возле стола.
– Да!? Как он?
– Нормально. Служит.
– Опять служит? И где? Неужели у вас? – удивился я.
Петр Сергеевич хмыкнул, но, конечно же, не ответил. Впрочем, я его понимаю – о таких вещах первым встречным не сообщают. Особенно в его ведомстве. И хотя я, смею надеяться, не первый встречный, но всё же служба есть служба и не хрен трепать ее не по делу. И раз «дядя Миша» молчит, значит, так надо.
А «дядя Миша» тем временем откинулся в кресле, заложил руки за голову и принялся внимательно изучать потолок в кабинете. Еще секунд через десять он прикрыл глаза и затих. Будто уснул.
– Ну… я пойду? – неуверенно произнес я, вставая, чувствуя, что пора уходить, разговор завершен.
Однако, оказалось, что я не прав. И разговор наш еще не закончился.
Услышав вопрос, Петр Сергеевич встрепенулся, возвращаясь в «нормальное» положение, резким движением придвинулся вместе с креслом к столу и, сцепив пальцы в замок, пристально посмотрел на меня.
– Погоди, Андрей. Не торопись.
Я сел. А он…
Покрутив головой и ослабив галстук, он глубоко вздохнул и тихо проговорил:
– Не всё так просто, Андрей.
– …
– Всё. Не так. Просто, – повторил подполковник еще раз. Раздельно.
После этих слов я немного напрягся. И тут же задал вопрос. Дурацкий, естественно:
– А-а… это как?
Петр Сергеевич усмехнулся и пояснил:
– Видишь ли, Андрей. Ты у нас фигура сейчас, в некотором роде, публичная. Да, да, не спорь, именно публичная. Тебя даже по головизору показали, и с этим уже ничего не поделаешь, не скроешь сей факт, как ни пытайся. Короче, засветился ты, Андрей. За-све-тил-ся.
– Ну так и что?
– Как «что»? Неужто не понимаешь?
– Газзон? – брякнул я первое, что пришло в голову.
– Молодец, – похвалил «дядя Миша». – Правильно понимаешь.
– Так я же…
– Всё верно, – оборвал меня Петр Сергеевич. – Ты здесь, как говорится, ни сном, ни духом, просто случайно мимо проходил. И нам это хорошо известно. Но вот наши, м-м, коллеги из-за бугра могут этого и не знать. И потому я просто обязан тебя предупредить. Просто предупредить.
Последнюю фразу он выделил особо. Настолько особо, что мне больше ничего не оставалось, как продолжить начатую им игру в вопросы-ответы: