Отдохнём по-взрослому
Шрифт:
– Товарищ подполковник, товарищ подполковник, – прошептал я, пытаясь вывести его из состояния дремы.
– А? – встрепенулся собеседник, открывая глаза.
– Вы, кажется, что-то про учкудук говорили, – напомнил я.
– Точно, – подтвердил он, поправляя уползший вбок галстук. – Там местные товарищи как затянут свой «Учкуду-у-ук, три бакшиша…»
«А петь-то Петр Сергеевич совсем не умеет. Или это он просто прикидывается?.. Хм, а нафига ему это?.. Понятно, зубы заговаривает».
Петр Сергеевич тем временем допел до конца
– Так вот, Николай Андреевич…
– Андрей Николаевич, – поправил я.
– Что? А, ну да. Андрей Николаевич… Как затянут они про свой «учкудук», так до самого утра и не останавливаются. Словно пьяные. Или укуренные напрочь.
– А что это? Учкудук.
– А вот этого никто не знает, – посуровел подполковник. – Что это, где это и… э-э, когда это.
– Даже вы? – многозначительно поинтересовался я у враз посуровевшего собеседника. Петр Сергеевич в ответ лишь хмыкнул, но так и не подтвердил тонко выдвинутую мной версию о том, что кое-кто всё же в курсе насчет таинственного «учкудука». Хотя и не опроверг.
– Товарищ подполк… То есть, простите, Петр Сергеевич. А всё-таки, с чего бы это я учкудук? – вновь спросил я после десятисекундной паузы в разговоре.
– Почему, почему, – проворчал Петр Сергеевич. – Да вы, батенька, уже почти… – он зачем-то посмотрел на антикварные часы со стрелками, обхватывающие браслетом «дембельское» запястье, – двадцать девять дней возле кабинета топчетесь, а внутрь только сейчас заглянули. Соизволили, так сказать. Нехорошо, знаете ли, дорогой мой Андрей Петрович…
– Андрей Николаевич, – снова перебил я товарища подполковника.
– Что?.. Ну да, вот видите, опять вы всё вокруг да около. Нет, чтобы сразу, по-простому, зайти да поговорить по душам со старым солдатом. А, Николай Петрович?
– Андрей Николаевич, – я, кажется, уже начинал закипать. – И вообще, как я мог зайти, если у вас на двери объявление висит, что тут нет никого. Вот.
– Какое объявление? – удивился Петр Сергеевич. – А ну-ка.
Он встал, смахнул со стола бумаги, спрятав их в выдвижной закрывающийся на ключ ящик, а затем неторопливо прошел к двери. Открыл ее, выглянул наружу, закрыл, вернулся назад. Снова занял место во главе стола, вытащил из ящика бумаги.
– Ну висит. И что?
– То есть, как это что? – возмутился я. – Там же черным по белому написано. «Все на задании».
– Ну?
– Что ну?
– Баранки гну. Я-то сейчас, по-вашему, где?
– Где? – тупо переспросил я, впрочем, уже догадываясь, на что намекает товарищ подполковник.
– Да вот здесь и сижу. Выполняю задание Родины. Беседую тут, понимаешь, со всякими обалдуями.
– Ага. Понял.
– Понял он, – недовольно пробурчал Петр Сергеевич. – Служили? – внезапно сменил он тему разговора.
– Служил.
– «Салабон»?
– «Салабон», – подтвердил я с достоинством и тут же мысленно
– Товарищ подполковник, я хотел насчет…
Однако Петр Сергеевич не дал мне закончить, приложив палец к губам и нахмурив брови. Затем встал, прошелся туда-сюда по кабинету, сунув руки в карманы отутюженных брюк. Остановился, испытующе посмотрел на меня.
– Значит, Голубой Купорос? – то ли спросил, то ли подтвердил очевидное Петр Сергеевич.
– Да, – ошалело произнес я. – А откуда вы…
Сказал и тут же заткнулся. Действительно, что я, совсем дурак что ли? Он же всё-таки «дембель», а не просто так погулять вышел.
Петр Сергеевич вернулся за стол и, откинувшись в кресле, несколько раз нервно пробарабанил пальцами по столешнице. Затем почесал затылок, задумался.
– Что вы знаете про газзон? – спросил он меня секунд через пять, сложив на груди руки. – В смысле, откуда он у нас на Москонии появился?
Я покачал головой:
– Увы. Сия тайна мне неизвестна.
– Хм, странно. Я тут на днях читал ваши соображения. Те, что вы отправили руководству ДПС сразу после обнаружения первых следов газзона. И вот что я вам скажу по этому поводу. У вас всё очень подробно описано и в очень доступной форме. Даже я понял.
– Бред, – отрезал я. – Правдоподобно, но бред.
– Вы уверены, Андрей Николаевич?
«Странно. Имя-отчество правильно произнес. И без запинки».
– Уверен.
– Ну что ж, – вздохнул Петр Сергеевич. – На нет, как говорится, и суда нет, – потом немного помолчал и добавил. Ласково так, по-доброму. – На нет у нас особое совещание имеется.
– То есть?! – оторопел я.
Петр Сергеевич сдвинул брови.
– Шутка, – коротко бросил он после нескольких секунд напряженного молчания.
Сказал, будто выстрелил. «Ой, чтой-то мне нехорошо».
– Н-да, Андрей Николаевич, – резюмировал мой визави. – С чувством юмора у вас, прямо скажем, не ахти. Вон как побледнели-то. Ну да ладно, не о том речь.
– А о чем? – проявил я осторожный интерес.
– Да, собственно говоря, ни о чем, – отмахнулся товарищ подполковник. – Езжайте себе в отпуск, Андрей Николаевич. Отдыхайте.
И что я мог на это ответить? Только рот раскрыть в изумлении. И какого рожна он тут четверть часа воду в ступе толок? Про службу, про газзон, про учкудук непонятный. Сказал бы сразу и дело с концом.
Все эти мысли, видимо, настолько явственно отразились моем лице, что сидящий напротив Петр Сергеевич расхохотался. Весело и на этот раз действительно по-доброму. По-человечески. Да уж, хотел бы я поглядеть со стороны на свою вытянувшуюся физиономию. Ведь болван же болваном, ёшкин кот!
– Ну? Чего застыл? – отсмеявшись, проговорил Петр Сергеевич. – Хоть бы спасибо сказал старику! А то сидишь тут как колом пришибленный. Ну прямо как неродной, ей богу.