Отдых с замурчательными осложнениями
Шрифт:
— Ну, сейчас серомордых обвинят в покушении на ошги. Начнут разбираться, и такой компромат найдут, что к твоим родным еще долго никто из них не посмеет подойти, — довольно подытожил Лейн.
— Хорошо бы! — запрыгала я от радости. Все удалось, и никто в нашей мести не пострадал, разве что чья-то спесь. Но так серомордым и надо.
= 56 =
— Теперь я вам не нужен, — выдохнул подавлено эвгер, получив на все уговоры оставить его в команде, отказ. — Можете вышвырнуть меня в космос! —
Конечно, он знал, что я подобного не допущу, поэтому решился на отчаянный шаг. Однако Лейн умел быть убедительным.
— Будешь ныть — точно выброшу, не долетая до Каории, — состроил грозный оскал.
Зато гость сразу понял — с ним не шутят и унялся. Только спросил тихо:
— Когда планируете возвращение?
— Когда Малышка решит. Ей с терузянами нужно переговорить.
— Хочу тоже! — эвгер ожил, ловко вскочил на лапы и помчался искать меня. — Соль! Солька! Ты где?!
Я, случайно услышав их беседу, побежала прятаться. Мне требовалась тишина, чтобы настроиться на разговор с мамой и Элькой, а неугомонный, настырный гость, любящий вызнавать чужие тайны, не даст ни минуты покоя. Если только мрархи не скормят ему успокоительное.
Хорошо, что Карс умеет соблазнять чешуйчатого на вкусности. И уже скоро я получила желаемый покой.
Говорить с родными — подготовить их, так сказать — решила в небольшой каютке, в одиночестве.
Забиралась с ногами, как всегда любила, на постель и приказала бортовому помощнику:
— Соедини меня с домом! Без исходной трансляции, но со входящей!
Так родные будут меня лишь слышать, а я вот я их благодаря шпиону увижу.
Мгновение — и на экране появился наш дом.
Звуковой сигнал застал моих родных врасплох. Мама почему-то решила, что это тетушка Капле — редкостная зануда, и не хотела отвечать — попросила Эльку соврать, что она занята. Сестра, зная, что тогда тетушка присядет на уши ей, отказывалась.
Но мама умела укоризненно смотреть, и Элька сдалась. Подошла к головизеру, не обращая внимания на незнакомый шифр на щитке, активировала входящий звонок, еще добавила громкости, чтобы не мучиться одной с нудной теткой, и с обреченным вздохом произнесла:
— Да, тетя?!
— Это я, Солька! — выдала я, как на духу, и на том конце раздался грохот…
Хорошо, что папа дома. Он помог прийти в себя маме и сестре, иначе бы я сорвалась на Терузу — приводить родных в чувства.
А потом, когда вся семья приникла к головизеру, на меня обрушился поток вопросов.
Я отвечала, успокаивала родных, обещала скоро увидеться и не заметила, как начала от удовольствия урчать.
— Соленька, милая, ты где?! — насторожилась мама.
Пока я думала, что сказать, папа ответил:
— Это ее друзья рядом. Или… — подумав, добавил: — Солька с ними повелась — тоже научилась их повадкам. Знаешь ли, милая, другое общество — другие порядки. Глядишь, и нам придется научиться урчать и рычать.
— Ну, с этим как-нибудь мы справимся, — заулыбалась мамулечка. — Лишь бы, Соленьке, было хорошо.
Едва мама заикнулась о женихе, на пороге комнаты появились Карс и Лейн. Вот чувствую — неспроста. И я решила: будь что будет.
— Мам, мамочка, — набирала в грудь воздуха. — У меня уже есть парень. Даже два.
В этот раз ни мама, ни сестра в обморок не упали, только переглянулись, и тут Элька недоуменно поинтересовалась:
— А где ты там людей нашла?
Я в отчаянии, боялась расстроить маму, но папа набрался духу и выпалил:
— А они мрархи!
— И ты знал! Знал и не отговорил дочь?! — мама схватилась за сердце и всхлипнула. — Мало что надоумил ее на глупость, еще и от дурости не отговорил! Какой же ты отец?!
Тут уж я не смолчала — у меня замечательный папулечка.
— Они самые лучшие, самые надежные мрархи в мире. И я их, мама, ни на кого не променяю. Папа видел их — и понял, что они хорошие!
— Но, Соленька, ты же человек! А они другой расы! — заплакала мама. — Вдруг они причинят тебе вред?! Или съедят… Или…
— Так и наша Солька… — папа закусил губу, понимая, чем закончится его признание, но продолжил: — сделала пластическую операцию.
— Что?! — вскрикнули хором мама с сестрой. — Зачем?!
Папе знал: отступать ему теперь некуда — все равно мама устроит ему суд, под названием самосуд, и решил выложить все, что знал. Ведь рано или поздно, родные все равно увидят меня.
— Зато теперь наша Соленька мрархам под стать. Высокая, сильная, гибкая! — перечислял он с гордостью в голосе.
— Насколько высокая? — шепотом уточнила Элька.
— Ну… Раза в два! — на всякий случай папуля подхватил мамулю под руку. Иначе бы она упала. Зато Элька села на пол и шокировано оглядела на потолок, прикидывая мой нынешний рост.
Наступила тишина, и я поняла, что больше, чем уже есть, расстроить их не смогу, поэтому принялась честно описывать себя обновленную:
— А еще у меня есть длинный, красивый хвост, покрытый золотисто-пепельной шерсткой, когти, которые располосуют врага, и зубы! Крепкие, острые, большие! Иначе, мам, среди косможителей не выжить. Мне очень жаль, что я разочаровала тебя, но… уже ничего не изменить.
Мамина мимика менялась от грустной к растерянной, потом к задумчивой, а потом… потом Элька поднырнула маме под руку, погладила ее и выдала:
— Главное, что Солька жива, правда, мам? Да?!
Не в силах произнести ни звука, мама кивнула, а папа затараторил:
— Верно, Эленька. Жива — и это самое главное. Мы ждем тебя домой, Соленька, какой бы хвостатой и зубастой ты ни была. Мы все равно тебя любим и счастливы, что ты жива!
Я заурчала, потом заскулила… а потом, махнув рукой на все, приказала бортовому компьютеру активировать визуальный канал и снять фильтр.
Когда родные увидели меня в моем мрархийском виде, мама с Элькой приникли носами к монитору и хором выдали слова, которых, я думала, они не знают.