Отец моего жениха
Шрифт:
– Помогла, то есть сделала все вместо тебя?
– вопрос я адресую сыну, но смотрю при этом на охотницу. Та губы кусает, но взгляд не отводит. Строптивая, стало быть. Сказать бы ей, что не на того нарвалась, и таких, как она, Сергей Молотов каждый день в шредере перемалывает, так ведь не поверит.
– Юля у меня умная и отлично учится, так что все мне объяснила.
Пожалуй, что не дура. Но за этим столом есть и умнее.
– Юля, расскажи-ка мне немного о себе.
Она перестает ковырять маслины в салате и, сделав удивленные глаза, смотрит на меня.. Да-да, милая, готовься к первому
– Я приехала в Москву из Рязани, - подтверждает мои умозаключения охотница. – Окончила школу с отличием, занималась бальными танцами...
– Пап, - Дима со скрежетом отодвигает стул и прикладывает телефон к уху.
– Я отлучусь ненадолго. Пообщайся пока с будущей золовкой.
Не золовкой, а снохой. Естественно, я его не поправляю. В чем смысл? Моей снохой эта зеленоглазая аферистка никогда не будет.
Дима уходит и теперь мы с охотницей Юлей остаемся вдвоем.
– Продолжай, - распоряжаюсь, увлеченно нарезая стейк. Мясо у Ильи в ресторане - высший сорт.
– В 2012 году заняла второе место в Чемпионате по бальным танцам. Ветрянкой переболела в четыре, группа крови третья положительная, люблю арт-хаусное кино и ненавижу снобов.
Я чуть стейком не давлюсь. Она язвить что-ли пытается?
Глаза от тарелки поднимаю: девчонка нос вздернула, руки на груди скрестила, так что силикон подобрался, и смотрит на меня с вызовом.
– Мой папа работает на заводе сварщиком. А мама – учителем младших классов. Это весь допрос, Сергей Георгиевич? О чем еще полюбопытствуете?
Кажется, стерва выходит из подполья. Вот и прекрасно. Чем раньше покажет свое истинное лицо, тем скорее поедет в свою Рязань на бла-бла-каре.
– Нет, Юля, - не вижу больше смысла скрывать свою неприязнь.
– Не окончен. Меня интересует, как вы с моим сыном предохраняетесь.
Отодвигаю пустую тарелку и приступаю к творожному десерту - Илья все хвастал, что этот рецепт эксклюзивно из Швейцарии привез. И, правда, неплохо.
– Что простите?
– возмущенно шипит девчонка.
– Я совершенно не обязана отвечать на подобные вопросы, тем более такие личные и интимные!
Я с нарочитой насмешкой смотрю, как ее лицо покрывается красными пятнами и промакиваю губы салфеткой. Плохо держит удар, плохо. Думаю, уже через неделю со спокойной душой вернусь в Лондон.
– Поговорим как взрослые люди, Юля, - перехожу на деловой тон, потому что от этого детского пинг-понга меня воротит.
– Первое, я против вашей свадьбы. Второе, затею случайно, - рисую в воздухе кавычки, -забеременеть, можешь оставить, потому что от моих денег тебе на рубля не достанется.
– Мне не нужны Ваши деньги, Сергей Георгиевич, - заносчиво бросает нахалка.
– У меня есть свои планы на жизнь, среди которых числится карьера. И да, мы предохраняемся, - тут она начинает сладко улыбается, да так, что я чувствую редкий прилив раздражения, - Мы с Димой не настолько легкомысленны, чтобы заводить детей, когда нам едва исполнилось восемнадцать. Ой, - фальшиво прикрывает рот рукой, - я имею в виду, в двадцать один.
Я на секунду дар речи теряю. Вот это стерва. Она же меня подначивает.
Её слово оказывается последним, потому что за стол возвращается улыбающийся Дима. И словно этой маленькой победы стерве Юле было мало, она демонстративно обвивает тонкими руками шею сына, и они на моих глазах начинают целоваться. Явно с языком.
Все-таки недооценил я ее. Завтра же займусь этой дрянью вплотную.
Юля.
– Кажется ты понравилась папе, - весело говорит Дима, когда мы оказываемся в спасительном уединении нашей спальни, куда не могут добраться синие рентген - лучи Молотова-старшего. У меня от его взгляда подмышки потеют, а ведь не потели сроду.
– Ты шутишь, что ли, Дим? Мне кажется, что твой отец возненавидел меня заочно.
– Ничего такого не заметил, - хмыкает мой жених, эффектно стягивая с себя футболку. Ням, конфетка. Все-таки недаром по нему половина нашего универа сохнет. – Вы вроде мило болтали.
Угу. Задержись Дима со своим телефонным разговором ещё минуты на три, Мистер Олигарх принялся бы меня душить.
Стаскиваю с себя платье в сопровождении заинтересованного взгляда Димки и, швырнув его на пол, усталым мешком валюсь на кровать. Встреча с лондонским воротилой выжала из меня все соки. И ведь я ровным счётом ни в чем перед ним не провинилась. Разве справедливо заочно кого- то презирать?
– Устала, пупсик? – сочувственно улыбается Дима и гладит меня голове.
– Я быстренько метнусь в душ, а потом сделаю тебе массаж.
Он закрывается в ванной, а я в течение нескольких минут гипнотизирую глазами нашу фотографию, стоящую на комоде, и незаметно проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь я от приятных поглаживаний по спине. Мммм. Кайф. Димка делает мне обещанный массаж. И где он так научился? Теплые руки умело мнут шейные позвонки, отмеряя каждый, надавливают на поясницу, эротично растирают ягодицы. Оо, Дима, определенно, знает, что делает. В низу живота начинает кипеть, а я начинаю грязно постанывать и ёрзать на кровати.
Пытаюсь отвести назад руку, чтобы поблагодарить своего массажиста, но тело меня не слушается. Тогда я старательно прогибаю поясницу, так что позвоночник начинает трещать(надо бы возобновить занятия йогой)и гостеприимно раздвигаю ноги. Надеюсь, Дима намек поймет.
Прикосновения к коже становятся грубее и настойчивее, и плавно сползают к внутренней стороне бедра.
– Да, да, туда...
– похотливо бормочу я, кусая губы.
– Нравится, шлюшка?
– звучит в ухо хрипловатый баритон Молотова,-старшего.
– Так я и знал.
Твою же мать!
Я подпрыгиваю на кровати как теннисный мячик и, хлопая глазами, начинаю озираться. Фуууу. Это сон. Идиотский сон. Судорожно ощупываю себя руками: майка насквозь мокрая, розовые Интимиссими тоже. От пота, разумеется.
Окидываю взглядом комнату, залитую солнечным светом, смотрю на пустую подушку рядом с собой, а затем на часы. Восемь тридцать. У Димы уже началась пара, а мне сегодня ко второй.
В универ я собираюсь с особой тщательностью: в первых у меня сегодня зачет, во-вторых, так я буду чувствовать себя увереннее, если столкнусь с Молотовым-старшим. Влезаю в неудобную юбку-карандаш, белую блузку с воротником-стойкой и классические черные лодочки. Собираю волосы в высокий хвост и покидаю спальню в надежде, что Сергей Бейтманович уже отчалил по своим неотложным олигархическим делам.