Отец моего жениха
Шрифт:
Едва спускаюсь на кухню, чтобы выпить кофе, и в носовые пазухи затекает терпкий запах дорого парфюма с нотками кедра и лимона и стремительно влажнеют подмышки. Надо что-то с этой гиперпотливостью делать. Ботокс что ли вколоть?
Мои подмышки не врут. Едва я тычу в кнопку " капучино" на кухне появляется Молотов-старший, выглядящий словно только что вернулся со съёмок рекламы: угольно-черный костюм в сочетании с белоснежной рубашкой, на руке сверкает многомиллионный будильник, а на лице - высокомерная неприязнь.
–
– Доброе, - холодно отзывается рекламная модель и, демонстративно обогнув меня, дёргает ручку холодильника. Неужели решил почтить вниманием мою курицу? Видимо нет, потому что он тут же захлопывает дверцу и покидает кухню, оставив меня наедине со своим утонченным раздражающим запахом.
Опускаюсь за стол и спешно поглощаю незатейливый завтрак – овсяные хлопья с молоком, после чего достаю телефон, чтобы вызвать такси. Ну нет в гламурной Барвихе маршруток.
– Гребанный Экибастуз! –несдержанно ругаюсь, швыряя мертвый мобильный в сумку. Видимо, Дима в очередной раз скинул мой айфон с зарядки, чтобы поставить свой.
– Что-то случилось? – слышу за спиной ледяной баритон и мысленно шлепаю себя по губам. Поганый твой язык, Живцова.
– Опаздываю на важную лекцию, а мой телефон разрядился, и я не могу вызывать такси, - стоически поворачиваюсь лицом к Молотову- старшему и заискивающе пищу: – Эээ...не одолжите на минутку свой мобильный?
Господи, вот это позорище.
Сергей Бейтманович пристально изучает меня глазами, вращая в руках брелок, после чего разворачивается на сто восемьдесят градусов и коротко бросает:
– Пойдем.
Дав себе несколько секунд на раздумья, я подхватываю сумку и бегу за ним на улицу. Ну чего он со мной сделает, в конце концов? Он же просто злобный олигарх, а не Чикатило.
Когда рядом с крыльцом останавливается поцарапанный Димой Range Rover и Молотов кивком головы показывает садиться, меня затопляет чувство вины. Может, не так и плох этот Бейтманович, раз решил войти в мое студенческое положение.
Руку мне, естественно, никто не подает и двери не открывает, и я самостоятельно загружаюсь на переднее сиденье. Чтобы отвлечься от гнетущей олигархической близости, по дороге я делаю вид, что сосредоточено разглядываю пейзажи, пока голову атакуют дурацкие мысли: сильные руки, массаж, шлюшка. Шлюшка, массаж, руки… Фух, скорее бы приехать.
Нервно дергаю края воротника ощущая острую нехватку кислорода и улавливаю на себе сканирующий синий взгляд. Эй, Молотов, что, только что смотрел на мои сиськи??
Уши начинают пылать, и я нервно одергиваю юбку, а водитель тем времнем невозмутимо возвращает глаза к дороге и тычет пальцем в магнитолу.
– Сколько тебе нужно? – звучит его негромкий голос.
Мне приходится отодрать взгляд от колен и вновь
– Я дам тебе двести тысяч, чтобы ты и твои дешёвые шмотки завтра же убрались из моего дома, – автомобиль останавливается на светофоре, а Молотов приспускает очки и окатывает меня холодным взглядом. – хочу, чтобы ты оставила моего сына в покое раз и навсегда.
Ах ты ж, козлина олигархическая! Медведица Малая, блин. А ведь почти услугами доброго таксиста мою бдительность усыпил. Что у него вместо сердца, а? Банкомат или калькулятор? Правда, считает, что все в мире можно купить и продать?
– Это шутка такая, Сергей Георгиевич?
– копирую его холодность, - Если да, то я с удовольствием расскажу ее Диме.
– Нет, не расскажешь, - усмехается синеглазая козлина, продолжая оценивающе смотреть на меня. – Наверняка уже распланировала в своей голове, куда пристроишь деньги. Триста тысяч, Юля. Сколько тряпок на рынке в Рязани сможешь себе купить, ты только подумай.
От возмущения и злости я на секунды лишаюсь дара речи и начинаю разглядывать замершие на руле руки. Широкие смуглые ладони, длинные пальцы, извитые вены... Да, гребанный ж ты Экибастуз!
– Нравятся часы?
– долетает сквозь пелену моего унижения насмешливый голос.
– Это винтажные Радо, если ты не в курсе.
– У меня такие же, - огрызаюсь я и хватаюсь за ручку, потому что в этот момент машина заезжает на парковкеу университета.
– За полторашку деревянных на Рижском отхватила.
Я вываливаюсь на улицу едва ли не на ходу, рискуя сломать ноги, и ловлю спиной самодовольное:
– Свадьбы не будет, Юля. Это я тебе обещаю.
– Это мы ещё посмотрим, - шиплю я, но Бейтманович моей угрозы уже не слышит, потому что его черная махина с визгом срывается с места, оставляя меня нюхать выхлопные газы.
В этот момент я решаю, что мистер Олигарх непременно пожалеет о своих незаслуженных оскорблениях в мой адрес. Я буду бороться за свою любовь и за право быть женой любимого парня.Точка.
На парковке меня перехватывает Светка и, брызжа слюной и восторгами, начинает вопить:
– Матерь Божья, это что за сочный кекс тебя подвез? Я чуть из трусов не выпрыгнула.
– Это отец Димы. И он редкостное..., - язык не поворачивается оскорбить будущего свёкра, и я замолкаю.
– Ооо, тебе ваще прёт, Юль! Круто, если Димас твой будет так лет через двадцать, выглядеть. А папик женат, не знаешь?