Отец моего жениха
Шрифт:
Из глаз предательски хлещут слезы, ну и по фиг. Тушь у меня водостойкая, Сергей счастливо улыбается, а официант ставит на стол огромную пиццу. Идеально.
— Я очень рад, Юль, — Сергей протягивает руку через весь стол и накрывает мою ладонь. — Вернее, счастлив.
Тут я, конечно, не выдерживаю, и, с тихим визгом обогнув стол, забираюсь к нему на колени. Парочка, сидящая за нами, перестает жевать и откровенно на нас пялится. Плевать. Обнимаю Сергея за шею и впиваюсь в его рот поцелуем. А он целует меня в ответ. Мечты сбываются. Они точно сбываются, если сильно хотеть.
— Люблю тебя, — шепчу ему на ухо.
— И я тебя, — аккуратно убрав выпавшую прядь волос мне за ухо, Сергей остраняется и смотрит на меня с серьезным взглядом. — Тут кое-кто хочет с тобой поговорить, Юль. Надеюсь, ты не будешь против.
Я машинально поворачиваю голову назад и в изумлении застываю. Поджав губы и вцепившись кровавыми ногтями в модный клатч, на меня смотрит Снежана.
50
Сергей
За 6 часов до
С момента как Юля переслала мне СМС Снежаны прошло несколько часов, но сейчас, стоя перед дверью ее квартиры, мое негодование ничуть не уменьшилось. Каждый раз когда я думаю, что был чересчур суров с ней, она доказывает, что я заблуждался. Экс-жена настолько уверилась в безнаказанности своих незрелых поступков, что сорвала резьбу даже с моего терпеливого отношения к ней, как к матери моего единственного сына. Вся жизнь для нее — глянцевое развлечение, не имеющее подлинной ценности, блестящая обертка без содержимого. Именно поэтому она, не задумываясь, очерняет меня в глазах сына, потому и Юлины успехи уничтожила одним звонком, плюсом наговорив оскорблений. Эта женщина не придает значения словам; не имеет ни малейшего представления о ценности репутации; и ей неизвестно, каково это — добиться чего-то собственным трудом. Печально, что урок ей преподать придется именно мне, потому что дела я привык решать в рамках мирных договоренностей. С ней не выходит.
Мне приходится простоять под дверью около минуты, прежде чем бывшая жена открывает дверь. Завидев меня, несколько раз хлопает глазами, комкая пояс шелкового халат. Нет, Снежана совсем не глупа: уже через пару секунду в ее глазах мелькает испуг напополам с готовностью обороняться. Прекрасно понимает, что я не на родительские посиделки к ней заехал. Так почему же наш последний разговор ее от оскорблений в Юлин адрес не остановил? Знает ведь, что я одним щелчком пальцев ее на улице оставить могу в одном этом халате. Неутешительный ответ напрашивается сам собой: виной тому годами вскормленная вседозволенность. Не знает она настоящей жизни и сейчас мне придется погрузить ее в 3Д реальность.
— А ты чего здесь, Сереж? — по-утреннему бесцветные губы Снежаны расплываются в невинной улыбке. — Позвонил пораньше, я бы чай заварила. Проходи.
Я переступаю порог прихожей и машинально оцениваю обстановку. Ремонт каким был пять лет назад, таким и остался. А ведь, помнится, я ей денег перечислял на новый в прошлом году.
— Я к тебе с плохими новостями, Снежана, — перехожу к сути того, для чего приехал. — В этой квартире ты больше не живешь и машины у тебя больше нет. Сутки тебе для того, чтобы вывести вещи.
Лицо Снежаны бледнеет, идеально гармонируя с выбеленным цветом волос, и она отшатывается назад с суеверным ужасом в глазах.
— Это все, о чем я хотел тебе сообщить. Новые владельцы приедут через два дня, и лучше бы тебе здесь в этот момент не находиться, если не хочешь получить судебный иск. Вряд ли хороший юрист сейчас тебе по карману.
Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но рука, отчаянно впившаяся в мой локоть, меня останавливает.
— Сереж… Сереж… — взгляд Снежаны мечется по моему лицу, словно ища признаки того, что я шучу. А я не шучу. — Ты чего… что за глупости, а? Куда я пойду? Где жить буду…
— Сорокиной позвони. Может быть, они тебя с мужем приютят на первое время.
Я успеваю испытать лишь небольшой укол жалости к этой обезумевшей от страха женщине, прежде чем он исчезнет от яростной вспышки ее негодования.
— Это все она, да?! Она тебя настраивает против меня! Против твоего сына!Совсем ослеп от любви своей, Сереж! Она же…
Очевидно, поднявшийся гнев написан у меня на лице, потому что Снежана, вытянувшись струной, резко замолкает.
— Еще одно слово в ее адрес, и ты вылетишь за дверь этой квартиры, раньше чем из нее выйду я. А теперь послушай внимательно, потому что больше я этого повторять не буду. Никто и никогда меня против сына не настроит. Это раз. Юлиной вины в том, что с тобой происходит, нет абсолютно никакой. Есть только твоя вина. Все, что с тобой происходит — это эхо твоего многолетнего тунеядства, безалаберности, потребительского отношения к людям и неумения ценить то, чем тебя наградила жизнь. Если бы ты не поливала меня помоями в глазах нашего сына, не пыталась бы вредить близким мне людям и испытывала хотя бы толику благодарности за то, что на протяжении двадцати лет я обеспечивал твою безбедную жизнь, так бы и продолжала прожигать годы на курортах. Ты во всем виновата сама. Обдумай это на досуге и хотя бы раз в своей жизни сделай правильный вывод.
В течении нескольких секунд Снежана смотрит на меня широко раскрытыми глазами, после чего пятится назад и оседает на кушетку, придавив собой одну из сумок.
— Я перед ней извинюсь, — глухо шепчет, глядя перед собой. — Я попрошу у нее прощения и больше никогда не побеспокою... Только не выкидывай меня на улицу. У меня же ничего нет… Моя жизнь кончится.
— А раньше ты о чем думала?
Молчит. Не думала потому что.
— Я буду хвалить тебя перед Димой, — ее голос звенит таким отчаянием, что даже смехотворность этой фразы не вызывает во мне раздражения. Становится ее жаль. Эту женщину, которая за свои сорок лет так и познала разницу между человеческим счастьем и восторгом от покупки дорогой сумки.
— Кстати, по поводу Димы. В случае согласия, учебу он будет заканчивать в Швейцарии. Твоя задача — держаться от его решения в стороне. Поняла меня?
Кивает. Сейчас Снежана на все согласна, и даже судьба сына ее не слишком заботит. Я, напротив, в последние дни много о нем думал и пришел к выводу, что для того, чтобы вдохнуть в Диму новые амбиции, необходимо вытащить его из привычного окружения. Нечего ему с пустоголовыми мажорами подобно его матери жизнь прожигать.
— Сереж… в последний раз… поверь мне, пожалуйста. Живи со своей Юлей, хоть женись на ней. Я слова плохого не скажу.
— Спасибо за благословение. Возможно, так и сделаю.
В глазах Снежаны проносится изумление, но ей хватает ума никак не комментировать мою фразу.
— Извиниться перед Юлей тебе в любом случае придется, а об остальном еще подумаю. Я дам тебе знать, куда подъехать.
Снежана едва заметно кивает, после чего я выхожу за дверь. Теперь я, наконец, могу поехать в моей рязанке.
Последний разговор с Юлей окончательно убедил меня в том, что в городе, с которым ее связывают прошлые отношения с моим сыном, нам будет сложно. Нет гарантии, что Снежана сдержит свое слово и, успокоившись, не начнет вновь пакостить, также как нет гарантий, что кто-то из Юлиного окружения не заденет ее неосторожно брошенной фразой. Наш союз еще долгое время будет вызывать общественный резонанс, а потому лучшим выходом будет увезти ее из Москвы. Университет мой ассистент уже подыскал, да и в доме, который я купил, ремонт почти закончен. Квартиру я решил продать — приводить Юлю туда, где ночевала другая женщина, будет неправильным. Теперь главное, чтобы она согласилась. А с остальным как-нибудь решим.
Юля
— Здравствуй, Юля, — выдавливает Снежана с таким трудом, как если бы температура воздуха была минус сорок и ее рот сковало от холода. Пальцы, сжимающие клатч белеют, а на виске нервно бьется голубоватая вена.
В памяти слишком свежи воспоминания от том, как нас с Сергеем застал Дима, который, между прочим, куда более вменяем, чем его мать, поэтому ее появление на короткое мгновение сковывает меня паникой. Но затем я напоминаю себе, что этой женщине ничем не обязана, и Молотов, собственно тоже, и, быстро сжав пальцы Сергея в знак того, что со мной все в порядке, иду к своему стулу.