Отечественная война 1812 г. Сборник документов и материалов
Шрифт:
Сие происходило до 1 часа пополудни; тогда неприятель, усиля свои фронты новыми подкреплениями, сделал на полки 3-й дивизии и близ их стоявшие сильную кавалерийскую атаку, которая при всей стремительности своей осталась вовсе неудачною. Удар выдержан был с отчаянным мужеством и стоил неприятелю страшной потери. Другая его атака, повторенная на те же полки и на батарею подполковника Таубе, имела также последствием сильнейший урон, умноженный еще действием нашей кавалерии, подоспевшей на помощь пехоте,
Я не могу с довольною похвалою отозваться вашей светлости о примерной неустрашимости, оказанной в сей день полками лейб-гвардии Литовским и Измайловским. Прибывши на левый фланг, непоколебимо выдержали они наисильнейший огонь неприятельской артиллерии, осыпаемые картечами ряды их, несмотря на потерю, пребывали в наилучшем устройстве, и все чины от первого до последнего один пред другим являли рвение свое умереть прежде, нежели уступить неприятелю. Три большие кавалерийские атаки неприятельских кирасир и конных гренадер на оба полка сии отражены были с невероятным успехом, ибо, несмотря что карей, устроенные оными полками, были совсем окружены, неприятель с крайним уроном был прогнан огнем и штыками. 3-й баталион Измайловского полка и полк Литовский, кои в особенности имели ввиду прикрывать бывшую правее их батарею, исполнили сие во все время как нельзя лучше, уничтожая совершенно все покушения на оную. Одним словом, полки Измайловский и Литовский, в достопамятном сражении 26 августа, покрыли себя в виду всей армии неоспоримою славою. Сие ставлю себе за счастье, что предоставлено свидетельствовать подвиги их пред вашею светлостью…
Материалы, т. XVIII, стр. 92–93.
1812 г. сентября 27. — Из рапорта Ф. П. Уварова М. И. Кутузову о диверсии 1-го кавалерийского корпуса в Бородинском бою.
В день время сражения, на поздние времена незабвенного— 26 августа 1812 г., вашей светлостью был послан с 1-м кавалерийским корпусом перейти, речку и атаковать неприятельский левый фланг с тем, чтобы оттянуть его силы, которые столь сильно стремились атаковать 2-ю нашу армию, находившуюся на левом фланге позицию (sic!). Получив такое повеление, перешел речку, повел атаку на неприятеля елисаветградскими гусарами и лейб-гвардии казаками, подкрепляя лейб-гвардии полками Драгунским, Уланским и Гусарским и нежинскими драгунами, несмотря на невыгодное местоположение, ибо нужно было переходить чрез глубокий овраг и речку и, поднявшись, тотчас встретить неприятеля. На левой же стороне деревня, а на правой — лес был занят неприятельскою пехотою, но, невзирая на оное, атака была учинена в виду всей армии с неожиданным успехом. По встрече неприятель был опрокинут, батарея едва успела уйти, из которой 2 орудия были отбиты елисаветградскими гусарами, ежели бы не таковое невыгодное место, то были бы увезены непременно. Неприятель был преследываем с большим уроном и потому вынужден был подлинно взять часть сил с тех пунктов, в которых атаковали столь сильно нашу позицию. За сим неприятель, получив на сей пункт таковое подкрепление, старавшись всячески меня вытеснить с занятого тогда мною места, употребляя на сие кавалерию и пехоту и поставя на высотах батареи, но сколько ни усиливался, в том не успел. Тотчас увидев я, что пехота неприятельская, стремившаяся перейти речку и напасть на оставшую нашу пехоту на правом фланге позиции, я решился и эту атаковать гусарами, хотя, должно признаться, что по невыгодному месту для кавалерии совершенного успеху сия атака не имела, но, однако, намерения неприятеля были опровергнуты, и сия пехота неприятеля во все продолжение времени оставалась без действия. За сим, получив повеление, как от вашей светлости, так и от военного министра ген. — от-инф. Барклая де-Толли, ежели не буду в силах сопротивляться неприятелю, так отступить и перейти за реку, но как еще видел средство держаться на том месте, давая вид неприятелю моими движениями, будто бы предпринимаю его еще атаковать, да держался, несмотря на превосходное число неприятеля до тех пор, пока уже ген. — от. инф. Барклай де-Толли решительно приказал перейти опять на позицию…
Материалы, г. XVIII, стр. 149–250.
Из записок Ф. Сегюра о результатах Бородинского боя.
Когда Наполеон, наконец, пришел в свою палатку, то к его «физическому упадку присоединилась еще глубокая печаль. Он видел поле битвы, и оно говорило красноречивее, чем люди. Эта победа, к которой так стремились и которая была куплена такою дорогою ценой, осталась неполной! Он ли это, всегда доводивший свои успехи до последнего предела? Почему он оставался теперь равнодушным и бездеятельным, как раз тогда, когда судьба в последний раз оказывала ему свое покровительство?
В самом деле, потери были громадны и не соответствовали результатам. Все вокруг него оплакивали смерть кого-нибудь из близких, друга, родственника, брата. Роковой жребий в этой битве пал на самых значительных лиц. Сорок три генерала были убиты или ранены. В какой траур должен был одеться весь Париж! Какое торжество для его врагов! Какой опасный предмет для размышлений в Германии! И как в армии, так и в своей палатке Наполеон был одинок со своей победой, безмолвной и мрачной, даже не вызывавшей мести! Те, кого он позвал к себе, Дюма, Дарю, слушали его и молчали. Но их поза, их опущенные взоры, их молчание были достаточно красноречивы.
Было 10 часов. Мюрат, пыл которого не могли угасить 12 часов непрерывной битвы, еще раз пришел к нему просить, чтобы он дал гвардейскую кавалерию. Неприятельская армия, по его словам, поспешно и в беспорядке переходила реку Москву. Оп хочет захватить ее врасплох и нанести ей последний удар. Однако император отверг такой порыв неумеренного рвения и продиктовал бюллетень этого дня.
Сегюр, стр. 150–151.
1812 г. августа 26. — Записка М. И. Кутузова М. Б. Барклаю де-Толли о его намерении продолжать сражение на следующий день.
Г. ген. — от-инф. Барклаю де-Толли.
Я из всех движений неприятельских вижу, что он не менее нас ослабел в сие сражение, и потому, завязавши уже дело с ним, решился я сегодняшную ночь устроить все войско в порядок, снабдить артиллерию новыми зарядами и завтра возобновить сражение с неприятелем. Ибо всякое отступление при теперешнем беспорядке повлечет за собою потерю всей артиллерии.
Кн. Голенищев-Кутузов. 26 августа.
Бумаги Щукина, ч. V, стр. 3.
1812 г. августа 27. — Донесение М. И. Кутузова Александру I с позиции при Бородине о Бородинском бое.
Вашему и. в. доношу, что после донесения моего о том, что неприятель 24-го числа производил атаку важными силами на левый фланг нашей армии, 25-е число прошло в том, что он не занимался важными предприятиями, но вчерашнего числа, пользуясь туманом, в 4 часа, с рассветом, направил все свои силы на левый фланг нашей армии. Сражение было общее и продолжалось до самой ночи; потеря с обеих сторон велика;, урон неприятельский, судя по упорным его атакам на нашу укрепленную позицию, должен весьма наш превосходить. Войска вашего и. в. сражались с неимоверною храбростию: батареи переходили из рук в руки, и кончилось тем, что неприятель нигде не выиграл ни на шаг земли с превосходными своими силами. Ваше и. в. извольте согласиться, что после кровопролитнейшего и 15 часов продолжавшегося сражения, наша и неприятельская армии не могли не расстроиться и за потерею, сей день сделанною, позиция, прежде занимаемая, естественно стала обширнее и войскам невместною, а потому, когда дело идет не о славе выигранных только баталий, но вся цель будучи устремлена на истребление французской армии, ночевав на месте сражения, я взял намерение отступить 6 верст, что будет за Можайском, и собрав расстроенные баталиею войска, освежа мою артиллерию и укрепив себя ополчением московским, в теплом уповании на помощь всевышнего и на оказанную неимоверную храбрость наших войск, увижу я, что могу предпринять противу неприятеля. К сожалению, кн. Петр Иванович Багратион ранен пулею в левую ногу; ген. — лейтенантьг Тучков и кн. Горчаков, ген. — майоры Бахметевы, гр. Воронцов, Крегов — ранены. У неприятеля взяты пленные и пушки и один бригадный генерал: теперь ночь и не могу еще разобраться, есть ли с нашей стороны таковая потеря.
Августа 27-го дня 1812 г. Позиция при Бородине.
Афанасьев, стр. 15.
Москва перед занятием ее Наполеоном
1812 г. сентября, 1. — Предписание Ф. П. Ростопчина П, А. Ивашкину о вывозе из Москвы пожарных труб.
По уважению настоящих обстоятельств, я рекомендую вашему превосходительству, чтоб пожарные команды; немедленно были в готовности к выступлению, единственно только е. трубами, а пожарные инструменты остаются здесь; сукно же взять; равномерно и драгунские 2 эскадрона должны быть в готовности и находиться при мне, а сборное место пожарной и всей полицейской команде назначается у Красных ворот. Впрочем, как те, так и другая должна немедленно быть в готовности в Рязань.
Гр. Ростопчин.
Сентября 1 дня 1812 г. Москва.
Бумаги Щукина, ч, I, стр. 96.
1812 г. августа 31. — Из записок А. Д. Бестужева-Рюмина о готовности народа защищать Москву.
Августа 31-го дня. Я рано вышел из дому моего, желая посмотреть, что. делается в городе, и прошел до Пресненской заставы, из которой дорога на Три Горы. Боже мой! С каким сердечным умилением взирал я на православный русский народ, моих соотечественников, которые стремились с оружием в руках, дорого от корыстолюбивых торговцов купленным. Другие шли с пиками, вилами, топорами в предместие Три Горы, чтобы спасти от наступающего врага Москву… Малейшая поддержка этого патриотического взрыва, и бог знает, взошел ли бы неприятель в Москву! Народ, в числе нескольких десятков тысяч, так что трудно было, как говорится, яблоку упасть, на пространстве 4 или 5 верст квадратных, с восхождением солнца до захождения, не расходился в ожидании гр. Ростопчина, как он сам обещал предводительствовать ими; но полководец не явился, и все с горестным унынием разошлись по домам.