Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры
Шрифт:
Сперва верлиока довольно вежливо поинтересовался: «Добрый молодец, не продашь ли мне красну девицу на обед?», а потом уже стал отрезать пути к отступлению.
По счастью, на тот же лист скатилась ступа, в которой нашлись раздувшаяся баба-яга и вместе с ней безвременно задушенный турист. Сила давления на гостя «страны грез» была столь велика, что даже сосиски из его живота вылезли через рот наружу.
Я гвозданул несколько раз топором визгливую ягу и, мигом собрав оставшуюся от нее кучу трубок и проводов, выбросил их из ступы. Следом вывалил на лист задушенного
За эти драгоценные секунды я загрузил в ступу Веру, следом запрыгнул сам. Получилось тесновато, топор вообще уперся мне в подбородок, того и гляди вышибет последние зубы. Да и грязно в кабинке. Но надо ехать, чтобы верлиока не познакомился с нами поближе. Вот беда, пока не удается стартовать – мои пальцы, вооруженные изношенными боди-коннекторами, никак не могут поймать виртуальный пульт управления.
– Отстань, подонок. – Женщина опять пробовала ударить меня по щеке. Да что она твердит одно и то же?
Нас уже стискивает многочленный верлиока, предлагает «взаимовыгодное сотрудничество», а мне надо и даму успокаивать, и с интерфейсом ступы разбираться. Ничего похожего на рулевое колесо... Ага, надо просто сконцентрировать взгляд на одной из трасс, имеющихся в виртуальном маршрутном листе, – и тогда интерфейс ступы вычислит твои желания.
– Эта женщина погубит вас, – сказал верлиока и в его фасеточном глазу отразилась дама пик. – Отдайте ее мне.
– А вам-то она зачем?! – не удержался я.
– Для коллекции, знаете ли, собираю стерв.
Ступа наконец прыгнула, но не смогла выдраться из когтей «коллекционера». Сердце у меня практически остановилось, что не помешало лихорадочной рубке топором бесчисленных конечностей верлиоки.
– Фу, какое некультурное оружие вы выбрали, – сказал верлиока и очередной парой конечностей вырвал топор из моих рук.
Именно в этот момент ступа со всем ее содержимым вылетела из дружеских объятий велеречивого монстра и перемахнула через многометровый зазор между соседними листьями.
Верлиока не был домоседом. Толкнувшись многометровым хвостом, он легко скользнул за нами.
Началась скачка с преследованием и уговорами: «Остановитесь, эта женщина погубит вас». А ступа со смещенным центром тяжести могла опрокинуться в любой момент, несмотря на все гироскопы системы динамической стабилизации. При таких обстоятельствах я выжимал из нее едва ли сто километров в час. Обнаружился еще один большой, почти смертельный минус нашего транспортного средства: индикатор энергии – совсем розовый. Когда он станет алым, мотор заглохнет.
Один неудачный прыжок ослабевшей ступы – и мы соскользнули в услужливо подставленное чрево огромной росянки [38] . Лепестки сомкнулись над головой – а поверхности у них слизистые, мускулистые, с шипами, на штурм не пойдешь. И воздух они тоже не пропускают, размер «чрева» в диаметре едва ли полтора метра, так что атмосфера сразу стала удушающей.
И хотя воздух вскоре посвежел, радоваться было преждевременно – в прореху заглянул сатаноидный глаз верлиоки.
38
Прототипом этого техноцветка является насекомоядная «росянка круглолистная». – Примеч. автора.
– Я прошу, чтобы меня хотя бы выслушали, – сказал он и пустил из своего глаза в мои глаза лазерный луч, выжигающий сетчатку.
За мгновение до этого я натянул монстру на голову свои треники, оставшись, прямо скажем, в непрезентабельных семейных трусах. Сетчатка была спасена, но какой ценой!
– Не смотрите на меня, – закричал я женщине. – Не пяльтесь, черт возьми, я стирал их более тысячи раз. И на верлиоку тоже не смотрите. Не смотрите в глаза чудовищу! Бегите прямо по его спине.
Подтолкнув даму в зад, я увернулся от четырех челюстей верлиоки и тоже рванул по цепочке его члеников, напоминающей понтонный мост. Но в конце моста не было берега. Верлиока цеплялся своим раздвоенным хвостом за тонкую ветку, по которой мог бы пройти только циркач.
А внизу – чернота. Листья там, не листья? Зоркость никогда не была моей сильной чертой. Но как будто что-то просматривается.
Ухватив Веру, я бросился с ней в пропасть. В конце полета нас пружинисто принял красивый лист малахитового оттенка.
– Мы почти спасены, – подбодрил я напарницу, когда справился с сердцебиением, в котором активно участвовало все мое тело, от макушки до пяток.
– Почти не считается. И вообще я не хочу чтобы меня спасал подонок, – мне показалось, что голос Веры стал поласковее.
– Девушка, меня трудно обидеть. Я привык к характеристикам моей личности в самом широком диапазоне.
Она положила одну руку мне на плечо, а затем потянулась губами... Я понимал, что-то здесь не то, уж больно резкий переход. Так и есть, не то. Из ее рукава в ладонь рванулось черное извивающееся тело, гибкое и растягивающееся как пиявка. Еще немного, и эта «пиявка» впилась бы в мою шею. Я, схватив Веру за руку, попытался выкрутить это оружие, а женщина стала отталкивать меня. Под действием разнонаправленных сил мы упали, соскользнули по наклонной к центру листа и оказались в гуще капель-ундин. У этих бесформенных существ была страшная вязкость и вредное поведение. Вера сразу отпустила меня и, рванувшись, выплыла. А меня потянуло в глубь гущи, которая активно вибрировала, втягивая меня. Еще немного и захлебнусь...
Пришел в себя я от кашля. Ундины плескались в нескольких метрах от нас, на практически безопасном расстоянии, но Верина «пиявка» была у моего горла, и край, обращенный к моей шее, выглядел предельно острым.
– Ага, режьте, режьте, стерва вы полоумная.
– И не подумаю, ты мне слишком дорого обошелся.
– Опять двадцать пять. Я всем обошелся очень дешево, кроме моей мамы. Итак, кого отвезли в институт криогеники и поликонсервации после того, что случилось в книжном магазине на Гаванской?